В кувшине с молоком

«Спорт-Экспресс», 24.10.2003

Олег КОРНАУХОВ. Кажется, все, как и раньше. «Песчанка». Красно-синяя футболка со звездой на груди. Разговоры о том, что хорошо бы зацепиться в этом сезоне за бронзу. Только вот речь – о бронзовых жетонах, отлитых для турнира дублеров…

ОТ ЦСКА ДО ЦСКА

Тренировочное поле армейской спортшколы с грозным плакатом на заборе: «Вход с семечками, жевательной резинкой и сигаретами запрещен!» В партнерах – загадочные Трункин, Кочубей, Правосуд. И никаких перспектив при нынешнем тренере. Ни-ка-ких. А тебе 28, за плечами – «настоящая» бронза с серебром и две сотни матчей в чемпионатах России…

– Скажи вам кто, Олег, осенью 2001-го, что если и сыграете еще в ЦСКА, то только за дубль – наверное, на смех бы подняли?

– Да, такого развития событий абсолютно ничто не предвещало! В конце того сезона заключил с ЦСКА новый контракт на три года. Тем временем объявили, что клуб возглавит Валерий Газзаев. Мы встретились, он расспрашивал меня о команде, о нашей игре в прошедшем чемпионате. Но ни словом не обмолвился, что места в составе для меня не видит. Узнал я об этом спустя пару дней после пресс-конференции главного тренера ЦСКА. Моя фамилия прозвучала в списке игреков, которых выставили на трансфер.

– Это было как снег на голову?

– Иного слова и не подберешь. Я был на лекции в Высшей школе тренеров, где тогда учился. Друзья позвонили – огорошили. Тут же посыпались звонки из разных клубов. Т ли из семи, то ли из восьми – со счета сбился. Голова шла кругом, я не знал, как реагировать, что отвечать. Настолько все было неожиданно.

– С главным тренером после этого общались?

– Нет.

– А с президентом ЦСКА Евгением Гинером?

– Разговор получился короткий: «Давай залечивай травму, а дальше видно будет;..» Беда-то не приходит одна. Нога у меня побаливала давно, хотя чемпионат доиграл. Вроде банальный ушиб, но возникло осложнение, в голени образовалась трещина. Такие травмы чаще у гимнастов бывают. Поехал на обследование в Германию. Врачи успокоили: главное, сказали, взять паузу и пару месяцев ногу не нагружать. Наложили гипс. Восстанавливался, по сути, всю предсезонку, поэтому переговоры с другими командами пришлось отложить до лета.

– И почему же выбор тогда сделали в пользу бедствовавшего «Торпедо-ЗИЛа»?

– Форму надо было набирать заново. Стало ясно, что в ЦСКА мне ничего не светит. Уезжать из Москвы не хотелось. И тут предложение от Вадима Никонова, у которого еще 10 лет назад играл в торпедовском дубле. В «ЗИЛ» никто не верил, однако я ни на секунду не сомневался, что место в премьер-лиге мы сохраним. Когда у руля команды стоят футбольные люди, которые искренне за нее болеют, а львиную долю игроков составляют воспитанники клуба, – все будут выкладываться без остатка и биться в каждом матче. Независимо от того, есть деньги или нет. Мы тонули, но, как барон Мюнхгаузен, сами вытащили себя из болота.

– А зимой «Торпедо-ЗИЛ» сменило хозяев и название…

– Обставлено все было с помпой. Новые владельцы, новое руководство, тренер, выписанный из Италии. Перспективы рисовали радужные. Правда, я в облаках не витал. Юрий Белоус ведь никогда раньше не управлял футбольным клубом, а Сергей Алейников вообще десять лет в России не был. Он великолепный в прошлом игрок, но нашей специфики не знал. Для него всё было в диковинку. Помню, вышли в межсезонье на тренировку в Москве. Одного игрока не хватает. «Куда запропастился?» – спрашивает Алейников. «Так он уже в другой команде», – раздается спокойно в ответ. У Алейникова, естественно, глаза на лоб… Или приехали в манеж тренироваться. На беговых дорожках легкоатлеты наматывают круги. «Как же так? – удивляется наш главный тренер. – Они мешают футболистам работать!» «Нет, – говорят ему. – Это вы легкоатлетам мешаете. Манеж-то для них строили, а вы его только арендуете»…

После стартовых неудач Алейников, на мой взгляд, и вовсе потерял контроль над командой. Когда его помощником назначили Юрия Гаврилова, тот стал проводить разбор игр. Но на предматчевых установках речь по-прежнему держал Алейников. И говорили они подчас диаметрально противоположные вещи.

– В «Торпедо-Металлурге» вы отыграли лишь первый круг. Между тем ЦСКА, если не ошибаюсь, отдал вас в аренду до конца чемпионата?

– Правильно. Для меня самого в той истории, откровенно говоря, много белых пятен. Началось, пожалуй, все с пятиматчевой дисквалификации, которую мне впаяли в мае после игры с «Ростовом». За что – до сих пор не пойму.

– Вердикт КДК гласил – «за удар игрока «Ростова» Каньенды…

– Да не трогал я эту Черную Мамбу (прозвище малавийского форварда. – Прим. А. К.)! В середине второго тайма Каньенда грубо атаковал Новосадова, которому в итоге даже потребовалась замена. Как обычно, мы, полевые игроки, бросились на защиту вратаря. Ну, потолкались маленько и разошлись. Никто никого не бил. Африканцу судья показал «горчичник», а больше ни желтых, ни красных карточек не предъявлял. В протоколе тоже никаких записей не было. Однако на следующий день инспектор матча вдруг решил устроить просмотр видеозаписи на КДК. Ия в той куче игроков оказался крайним – в прямом и переносном смысле.

– Апелляцию не подавали?

– По-моему, клуб особой заинтересованности в этом не испытывал. А вскоре Белоус сказал: «Видимо, больше ты не будешь попадать в основной состав. Мы покупаем новых игроков. Звезд! Из «Бока Хуниорс»! Ты же понимаешь, какой это уровень?»

– На том и расстались?

– В общем, да, только сначала Белов запретил мне тренироваться с «Торпедо-Металлургом». «Могу я сегодня в последний раз приехать на базу? – спросил я. – Ребята сядут на сбор, попрощаюсь с ними, заберу вещи и уеду». «Хорошо», – сказал Белоус. Каково же было мое изумление, когда через несколько дней узнал, что на имя генерального директора «Торпедо-Металлурга» поступила докладная записка: дескать, Корнаухов прогуливает тренировки, в клубе не появляется и должен быть оштрафован… Все это тем более странно, что с Белоусом у нас были нормальные отношения, иногда он советовался с опытными игроками, в число которых входил и я.

– Что вы собирались предпринять?

– Тренировался с армейским дублем, параллельно искал варианты. Реальных было два, но, как назло, оба сорвались. С тренером одного московского клуба уже договорились – внезапно задний ход дало руководство. Позже позвонил Александр Побегалов. Я был в шаге от переезда в Ярославль, но президент «Шинника» не сумел найти общего языка с Гинером. Побегалов, отличный специалист и исключительной порядочности человек, сказал, прощаясь: «Извини, что так получилось. Я на конкретную позицию тебя приглашал…» Вернулся в Москву. Дозаявочная кампания завершалась через два дня. Что делать? Напросился на прием к Гинеру и получил разрешение играть за дубль ЦСКА.

ИСПЫТАНИЕ

– Возможность хотя бы тренироваться с основным составом не обсуждалась?

– Нет. Главный тренер против. У него своя обойма игроков, в которых он верит, на которых рассчитывает – с ними и работает.

– К слову, не удивило, что из всей вашей старой гвардии ему пригодился лишь Семак?

– Ну, если бы и от Сереги избавились, это было бы вершиной абсурда… Понятно, что новая метла по-новому метет, но в ЦСКА было сметено буквально все. Тренерский штаб, игроки, медперсонал. К этому можно относиться как угодно, однако в прошлом году ЦСКА занял второе место, в нынешнем – весь чемпионат идет на первом. Какие еще, скажите, могут быть вопросы?

– Вам нравится, как играет ЦСКА в этом сезоне? Только честно.

– Нравится, не нравится… Это всё лирика. Да, футбол в исполнении ЦСКА далек от эстетики. Да, набирает команда очки за счет мощи, постоянного нажима и продавливания обороны соперника. Хотя такие игроки, как Семак, Олич, Ярошик, способны привнести в игру свежесть и изюминку. Впрочем, в спорте что главное? Результат. А с этим-то у ЦСКА проблем нет.

– А что думаете о своих преемниках в обороне ЦСКА, которых критикуют все кому не лень?

– Им действительно нужно многому научиться. Молодых армейских защитников природа щедро одарила физически. Но носиться по полю как заведенный в течение 90 минут недостаточно. Надо еще уметь читать игру, владеть искусством первого паса. К себе я вполне критично отношусь, знаю свои недостатки. И ребятам этим не завидую. Просто, глядя на их игру, понимаю, что могло бы все сложиться по-другому. Если бы мне дали шанс…

– Неужели вам интересно сейчас гонять мяч в дубле с 18-летними пацанами? Время-то уходит…

– Понимаю. Но выбора не было. Последние полтора года у меня всё пошло наперекосяк. Будто прогневил чем-то Бога.

– Чем?

– Я много размышлял над этим, копался в себе и не находил ответа. Вроде, никому плохого в жизни не делал. Почему по роковому стечению обстоятельств всё замыкается на мне?! Путяковая травма оказалась серьезной, в ЦСКА пришел тренер, которому я не нужен, от других команд предложений хватает, но каждый раз что-то не получается, да еще эта непонятная пятиматчевая дисквалификация… Я люблю, чтобы все было разложено по полочкам. Допустил ошибку – знаешь какую и пытаешься ее исправить. А тут ничего понять не могу.

– Отчаяние посещало?

– Все-таки старался не падать духом. Может; это какое-то испытание? Какой-то отрезок времени, который надо перетерпеть. Помните притчу про двух лягушек, попавших в кувшин с молоком? Одна сразу опустила лапки и пошла ко дну. А вторая не сдавалась, сбила из молока кусок масла и выпрыгнула наружу. Может; и меня, как ту лягушку, в кувшин посадили? Выплывет - не выплывет?

– Самому-то как кажется?

– Выплывет; Чувствую. Я набрался сил для нового прыжка. Мне 28, физически готов отменно, болячки, по счастью, не тревожат - еще играть и играть! Причем там, где на кону медали и еврокубки.

– Надеетесь еще сыграть когда-нибудь в основе ЦСКА?

– Я бы очень хотел. С ЦСКА у меня столько связано, столько здесь пережито, что эта команда для меня уже как родная.

– ЦСКА, но не «Торпедо»?

– А «Торпедо» больше нет. Есть «Торпедо-Металлург», есть лужниковское «Торпедо», но это совсем другая история. А той команды, которая подарила мне путевку в большой футбол, давно не существует...

СЕРЕБРЯНЫЙ ФЕНОМЕН

– Наверное, раньше вы всегда считали себя удачливым футболистом?

– Верно, грех было жаловаться. Никогда в запасе не сидел – ни в ФШМ, ни в юношеских сборных, ни в молодежке, ни в дубле «Торпедо». С 18 уже за основной состав ставили. В 23 выиграл с ЦСКА серебро чемпионата, год спустя – бронзу… Вся карьера шла по нарастающей. Причем не скачками, а плавно и уверенно. И, видимо, где-то наверху посчитали, что так быть не должно. Решили: «Ну-ка, парень, давай попробуем иначе»…

– В ФШМ начинали вы, по-моему, вместе с Маминовым и Соломатиным?

– Точно. По сей день дружим. Володька с детства на поле выделялся. Его отличало редкое качество – колоссальная работоспособность вкупе с интеллектуальной игрой. Техничный, В передачи на загляденье выдавал, часто голы красивые забивал, благо удар-то поставленный. Для меня было большой неожиданностью, что в «Локомотиве» Маминову долго не удавалось раскрыться.

– А Соломатин и в ФШМ был такой же бесшабашный?

– Ага. Его не переделаешь. Боец! В любое пекло готов прыгнуть. Ноги никогда не убирал. Господи, сколько травм у него было! А первый перелом Андрюха у себя на даче умудрился получить. Возился с мячом, и нога в ямку попала. Коровам финты показывал… До этого Соломатин худеньким и стройным мальчиком был. А полежал месяц в гипсе, и, когда в спортивный лагерь к нам приехал, мы его едва узнали. Упитанный, щеки чуть ли не из-за спины торчат. С той поры Андрюха вес постоянно и гоняет.

– Когда ваши пути разошлись?

– Маминова еще за год до выпуска «Локомотив» забрал. С Соломатиным мы вместе в «Торпедо» попали. Но там он не задержался. Ушел в «ТРАСКО», а оттуда – в «Локомотив».

– Если верить справочникам, то до «Торпедо» вы и за московскую «Звезду» поиграли. Что это за команда?

– В Лужниках она базировалась. Раньше СК ЭШВСМ называлась, затем ее в «Звезду» переименовали. В 15 лет я успел провести там два матча во второй союзной лиге. Руководили командой, кстати, Сергей Петренко с Юрием Мишиным. Благодаря им впоследствии я и очутился в торпедовском дубле.

– Как-то вы обронили в интервью: «После нагрузок у Козьмича меня уже ничем не напугаешь…»

– Так и есть. Немало тренеров я повидал, но с Ивановым в этом смысле никто не сравнится. С особым содроганием вспоминаю сборы в его любимом Адлере. Весна, проливные дожди, поля по колено в грязи и база без горячей воды… Плюс бесконечные кроссы. Порой после них людей наизнанку выворачивало.

– Что в нашем футболе десять лет назад было лучше, чем сейчас?

– Поля. К примеру, на торпедовской базе в Мячкове они были шикарные. Теперь же на них без слез не взглянешь.

– Когда заходит речь о «Торпедо» середины 90-х, что первым делом приходит вам на ум?

– Потрясающий коллектив. В котором мальчишки вроде меня отлично уживались и с молодежью – Шустиковым, Чельцовым, Пчельниковым, и со «стариками» – Афанасьевым, Агашковым, Ширинбековым. Мне вообще на команды везло. В «Шиннике», где провел вторую половину сезона-97, тоже игроки были как одна семья. Не случайно в тот год мы произвели фурор, заняв 4-е место. И в ЦСКА у нас были замечательные отношения. Разве что поначалу «питерские» – Кулик, Боков, Хомуха – были сами по себе, «москвичи» – Гришин, Минько, другие – сами. А потом сели, поговорили по-мужски. Поняли, что делить нам нечего. Больше проблем не возникало. Давно уже все в разных командах играют, кто-то закончил, но мы по-прежнему общаемся.

– Чем спустя пять лет вы можете объяснить тот серебряный феномен ЦСКА? Ну не волшебник же Долматов?

– Нет, конечно. Садырин зимой заложил функциональный фундамент. В первом круге при нем мы здорово были готовы физически, но ничего не клеилось. А Долматов поставил нам игру. Перерыв в чемпионате длился десять дней, и все это время он скрупулезно объяснял, показывал, чего же от нас хочет – на макете, на поле. Чуть ли не за руку по нему водил. И все совпало!

– Квартет защитников Минько – Варламов – Боков – Корнаухов, за второй круг чемпионата-98 пропустивший всего четыре мяча, армейские болельщики и поныне вспоминают с ностальгией…

– В том, что мало пропекали, заслуга не только обороны, но и полузащитников, которым при игре «в линию» отводится важнейшая роль. Какое получали мы тогда удовольствие от футбола! И понимали друг друга с полуслова. Пять лет – срок не такой уж большой, а как все изменилось. Минько из-за травмы колена на тренерскую работу перешел. В армейской школе трудится. Боков с «Тереком» в премьер-лигу рвется, Варламов – в Новороссийске…

БРАЗИЛЬЦЫ, ТЕАТР, ВШТ…

– Для вас лично тот сезон ознаменовался еще и вызовом в сборную России. В первый и пока последний раз…

– Да, у меня там стопроцентный результат: 1 матч – 1 гол.

– И забили, правда, с пенальти, не кому-нибудь – Бразилии!

– Но удачным дебют все равно не назовешь – «сгорели» 1:5. Бразильцы нас просто разорвали. В Новогорске мы готовились на снегу при «-20». Прилетели туда – «+30». Причем у них все звезды в составе – Кафу, Ривалдо, Денилсон. Одно дело – по телевизору за ними наблюдать, и совсем другое – вживую. Я еще никогда не видел, чтобы футболисты так ловко с мячом обращались. А голеностопы у них вообще будто на шарнирах.

– А почему пенальти доверили бить именно вам?

– Семак, которого бразильцы завалили в штрафной, спросил: «Пробьешь?» – «Давай».

– Признайтесь, успели подумать в тот момент, что можете навсегда вписать свое имя в историю?

– Ну что вы! В игре о таких вещах не думаешь. Как не думаешь о рекордах или премиальных. Есть конкретная цель – забить гол. И больше ничего.

– А правда, что перед матчем игроки сборной побывали на знаменитой Копакабане и там у многих из вас жулики обчистили карманы?

– Наш отель был прямо напротив пляжа – вот и заглянули туда. Искупались, в футбол между собой поиграли. А потом обнаружили, что у кого-то украли деньги, у кого-то – часы. У некоторых даже паспорта стащили, но, слава Богу, потом подбросили в гостиницу. Так что больше на Копакабану ни ногой.

– Нередко видел вас на хоккее. Откуда к нему такой интерес?

– За хоккеем я слежу. Когда время позволяет – с радостью хожу на матчи ЦСКА или «Динамо». Есть у меня и друзья среди хоккеистов, выступающие за океаном: Слава Козлов, Илья Ковальчук. Помню, как-то Слава позвонил мне из Америки, узнав, что в игре с «Локомотивом» я забил гол в свои ворота. Успокаивал.

– Слышал, кроме хоккея, вас еще в театре частенько можно встретить. Кто-нибудь из футболистов составляет вам компанию?

– Изредка. Чаще зову с собой подругу или друзей, которые не имеют отношения к спорту. Бываем в «Сатириконе», «Табакерке», «Моссовете», Театре Сатиры. В Москве сейчас много хороших постановок идет.

– А читаете что?

– На сборах, между двумя тренировками в день, осилить что-нибудь, кроме детективов или Акунина, признаться, тяжеловато. А так люблю классику перечитывать – Пушкина, Булгакова, Достоевского.

– Вы действительно знаете два иностранных языка – английский и итальянский?

– «Знаю» – громко сказано. Но на бытовом уровне объясниться могу. На сборы брал с собой разговорник, зубрил слова. Чтобы по-настоящему выучить язык, не хватает усидчивости.

– Зато диплом Высшей школы тренеров вы получили уже в 27 лет. Зачем он вам так рано понадобился?

– Валера Минько с Сашкой Гришиным собрались туда поступать, ну и я решил пойти за компанию. Два года у меня документы не принимали: говорили, молодой, еще успеешь. Но в третий раз я пришел и заявил с порога: «Если и теперь откажете – больше точно не приду». Приняли. Из действующих футболистов – по-моему, последним.

– С кем на курсе учились?

– С Колотовкиным, Панченко. Еще у нас Вячеслав Грозный числился, но его на лекциях я что-то ни разу не видел…

– А вы, значит, посещали их исправно?

– Старался. Иначе зачем было поступать? И об этом не жалею. Хотя получится ли из меня тренер – одному Богу известно.

«ТЕРЕХИН!»

А напоследок я задал вопрос, который, признаться, давно вертелся у меня на языке: «Простите, Олег, вам когда-нибудь говорили, что вы похожи на своего тезку Терехина?»

– Был один случай, – улыбнулся он. – Друзья меня потом долго подкалывали. Зимой на стадионе Юных пионеров мы любим кататься на коньках. Сидим в раздевалке, шнуруем ботинки. Вдруг ко мне подходит маленький мальчик и громко спрашивает: «Скажите, вы Олег?» «Да», – ответил я, думая: вот оно, бремя славы… «Терехин!» – радостно закричал он на всю раздевалку. Друзья, понятно, легли от смеха, а мальчуган, поняв, что ошибся, смутился и куда-то убежал. Однако через пару минут снова подошел. «Но вы же футболист?» – спросил он с надеждой. «Футболист», – вздохнул я. «Ну, слава Богу». – И лицо ребенка просияло, как начищенный до блеска самовар…