Александр Тарханов: «Я в спину гадости не говорю»

«Спортклуб», 01.10.1998

Футбольные отставники – удивительные люди. Они присаживаются с тобой поговорить где-то в районе кухни, и ты чувствуешь – счастливее его, этого человека напротив, сегодня никого нет во всем свете.

А может, это только кажется… Я до сих пор не знаю ответа на этот вопрос, хотя и говорили мы с Александром Федоровичем Тархановым на его домашней кухне долго. «Спартак», ЦСКА, «Торпедо»… Сегодня он в отставке. Не знаю, правда, надолго ли?

– Александр Федорович, накануне нашей встречи мне сочувствовали многие – никогда, мол, Тарханов настоящей правды тебе не скажет…

– Что так?

– Вот и я думаю – что так?

– Это смотря о чем ты спрашивать хочешь… Да какая «правда»?

– О ЦСКА. О «Торпедо» том же.

– Может, лучше и не знать… Лучше никому не знать, кроме меня.

– Вы полагаете?

– А что? Да и человек я, в принципе, такой – не люблю много говорить, сбрасывать свою вину на кого-то, если она есть… Я говорю правду – если я виноват, значит, виноват.

– В ЦСКА вы тоже думали, молчали до последнего, а в итоге пришлось экстренно в «Вечерке» обращение к нации сооружать…

– Да не уверен я, что все настолько уж «экстренно» тогда получилось… А ты думаешь, что «перемолчал» я тогда, да? Нет! Начни я раньше выступать с тем, что знаю, – это хуже было бы для команды в первую очередь. Пошла бы какая-то волна, и мы бы даже на пятое место наверняка не выбрались… Это всегда так со стороны кажется – вот вроде надо было это рассказать… А когда работаешь, чувствуешь обстановку изнутри, понимаешь, что может произойти. – это все другое.

– И тем не менее, Александр Федорович, тема тогдашнего развала в ЦСКА так и не раскрыта.

– То, что я тогда делал, сейчас делают люди, которые взялись финансировать эту команду. Я думаю, что там на правильном пути всё… И тренера хорошего пригласили, и результаты сразу пошли – я-то знал, что, если Долматов придет, он результат сделает.

– А вот у Ярцева в «Динамо» не получается.

– Ну, я не буду сравнивать Ярцева и Долматова – это разные тренеры с разным опытом работы… У Ярцева опыт минимальный, поэтому он, может быть, и не может никак «Динамо» поднять, у Долматова стаж большой – только возраст у них один и тот же. больше ничего. Долматов прошел все ступени тренерского дела – начиная со второй лиги союзного чемпионата. В Сухуми команду хорошую сделал, «Черноморец» за шесть лет в высшую лигу вывел и удержал – здорово они смотрелись, – мне, во всяком случае, нравилась команда… Я просто знаю работу Долматова. У нас даже схожие взгляды на футбол. При Садырине ЦСКА представлял жалкое что-то, а при Долматове клуб расцвел, ребята раскрепостились. Я вот на Минько смотрю – заиграл! А Садырин его просто уничтожал!

– Почему?

– Ну, не знаю – потому, может быть, что он со мной работал… Валерка порядочный парень. Когда, допустим, Садырин высказывал мнение, что я там «пугал ребят», чтобы за мной пошли, так Минько всегда это опровергал. Никого я не тащил… Так, предлагал кому-то перейти в «Торпедо» – вот и всё. А там уж решали люди – Минько вот отказался. Подошел человек, сказал: «Я – армеец, Александр Федорович…» Мы с ним в хороших отношениях, и тогда даже ни грамма обиды у меня не осталось! Хотя Минько мне и нужен был…

– Не хочется сейчас в частности какие-то углубляться, все это дело прошлое, но Тяпушкин обиделся, по-моему, на вас…

– Может быть, и обижался поначалу, что я ему не сделал предложение… Но в «Торпедо» же были вратари, правда? Зачем еще один? Зато мы ему всё сделали, чтобы он перешел в «Динамо» и получил квартиру, которую мы ему обещали, но не могли сделать… И ЦСКА не взял ни копейки денег в то время за него – условие было, что если его берут, то дают квартиру.

– А помните, как вы с «Европы» в 96-м вернулись?

– Прекрасно помню.

– И что там такое в команде Корсаков с Ульяновым натворили в ваше отсутствие?

– Я не хочу в эти подробности влезать… Много таких проблем возникло в команде. Частных. Из частных жизней футболистов. Не хочу это поднимать… Поэтому, может, команда и рухнула… «Разбирательство» уже вовсю пошло между собой.

– Между игроками?

– Игроками… По семейным делам. Такая шумиха была, и поэтому пришлось предпринять какие-то меры, – надо было их убирать. Я и убрал.

– А вы как тренер не растерялись?

– Нет… Я человек с характером – быстро разбираюсь. Если надо, работаю, если чувствую, что работы не будет, сразу ухожу. Либо сам, либо кого-то.

– И в итоге таких «разборок» – две подряд колоссальные неудачи…

– Ну почему колоссальные «неудачи»? Я не считаю, что была неудача в ЦСКА.

– Лично для вас?

– Если лично для меня – тогда да… Знаешь, я мог бы в ЦСКА тогда на сговор какой-то пойти, даже с Барановским тем же договориться полюбовно, но не в моем это характере, я всегда до конца иду! Не могу сворачивать… Я и игроком таким был, авторитетным человеком. И мог говорить, и умел. Маршалов совершенно не боялся, кстати. Всегда говорил то, что думаю. – многим это, понятно, не нравилось, поэтому меня и убрали по партийной линии…

– В ЦСКА у вас не заладилось. В «Торпедо» тоже…

– Нет! Здесь нужно акценты расставить… В игровом плане в ЦСКА команда была, правильно? Не заладились отношения – да. Ну такой я по натуре человек – не люблю подпорки себе ставить. Вот почему Романцева не любят многие, правильно?

– Кое-кто его понимает.

– Ну, «некоторые» – кто его знает… Допустим, я его знаю. Он никогда ни под кого не подстраивается. Он живет своей жизнью, – как надо, он так и живет. Не общается с руководством, с правительством, с теми, другими, третьими, так? Он живет, он работает. И все. Окружение ему помогает все дела делать. Нельзя одновременно работать и нормально жить – можно или работать, или не работать… Когда я пришел в ЦСКА, я убрал таких людей, которые работать не могли – они были, да, близкими, дружба, может быть, даже связывала… Многих убрал! Я видел – они не могут!

– Тяжело это, наверное, близким людям объяснять, что работать они не могут.

– Мне? Нет. Я считаю – или работать, или не работать. Я вообще считаю, что по всем своим командам самую серьезную ошибку с «Торпедо» сделал – не убрал всех… Надо было всех своих ставить. Я имею в виду окружение – это помощники, тренеры, врачи, все…

– А почему?

– Это всегда так делается, когда приходишь в незнакомую команду! В ЦСКА мы все-таки сделали команду потому только, что в окружении были лишь свои люди… Даже в тот момент, когда я ушел, никто меня не предал!

– Помню одну вашу фразу на пресс-конференции: не могу, дескать, никак изжить этот «торпедовский дух», сидит он в игроках…

– Ну вот! А «торпедовский дух» – от чего? Если бы провел я реконструкцию полную, вот тогда, конечно, по-другому было бы все. Знаешь, как Лобановский поступил, когда вернулся в киевское «Динамо»?

– Как?

– Он всех убрал, даже уборщиц! Сделал свою команду…

– Это правильно?

– Правильно! Всегда так надо… Я, в принципе, и в ЦСКА так делал, когда только пришел, и в Грозном – всех убирал.

– В Грозном убирать – большой риск.

– Я так настоять сумел, чтобы все было по-моему. Волошин только что закончил с футболом, а я видел, что способности есть – начальником поставил… Он свой человек был, я знал, что никогда не предаст. Еще ряд людей – тот же Ибрагимов Лом-Али президентом клуба стал… Обязательно так надо делать. И в Одессе то же самое – везде, где я был, начинал работу с состава окружения. Потом уже начинал с командой работать, когда знал, что спина прикрыта своими людьми, которые не ударят. А здесь я этого не сделал…

– Почему?

– Когда я с Алешиным в разговоре эту тему затронул – всё понял. И Алешин, и Бородин – это торпедовцы. А тут еще возня началась с двумя торпедовскими командами…

– Прежде и сейчас порой можно слышать: Тарханов виноват в развале «Торпедо».

– Нет, здесь нужно разбираться. Расставить акценты. Я разве когда-то говорил: «Валентин Козьмич плохой тренер»? Никогда ничего не говорил! Я его уважаю. И потом – шесть туров без поражений после моего ухода шла команда… А потом все на меня ополчились. Чуть Бушманов ошибется: «Тарханов виноват». Я уже пятый месяц не работаю. То, что я чернокожих набрал – ну, я не буду так говорить, это обидно, что иностранцев брал, да? Эгуавона? Опять-таки: «Таких не надо приглашать»… Но Августин 86 игр за сборную отыграл, три чемпионата мира – это что, плохой футболист, что ли? И я им доволен был…

– А Самарони?

– А Самарони сейчас в основном составе «Спартака» играет! О чем это говорит? И у меня он в ЦСКА играл здорово. «Спартак» тоже легионеров берет. А что, если нет в России футболистов хорошего уровня – значит, надо искать где-то за рубежом. Может быть, сейчас недорогих берем, но богатыми станем – будем приглашать более сильных.

– А игра?

– Игра… Валентин Козьмич написал: «Гашкин – вообще не футболист». Но он же играет сейчас! И забивает… И Булатов, и тот же Семшов – сейчас игрок сборной России. Это говорит о чем-то? Вообще я в спину людям никогда ничего не говорю. Плохого, разумеется. А вот Садырин на меня нес ахинею всякую. Это не от большого ума! Мы все в одном котле варимся – зачем друг друга-то поливать? Не понимаю… Ну, я ушел, но ведь сделал что-то. Футболистов пригласил, команда играла на этой волне, да? Все-таки не настолько великий Иванов, чтобы сразу пришел – и команда заиграла.

– Вы все те шесть игр вспоминаете. Когда «Торпедо» вдруг выигрывать начало, мысль не закралась, что вас ребята «плавили» просто?

– Ситуация была вокруг команды нехорошая, я не буду раскрывать все, но очень нехорошая. Слух-то витал постоянно, что меня снимут в любом случае! А слухи такие – они всегда на команде отражаются, обязательно… Психология… Закралось сюда что-то – уже голова не работает, ноги не работают, мыслей нет. Я знаю, что сам человек хочет работать, но не получается у него. О другом думает. Я, честно говоря, и в ЦСКА, и здесь, в «Торпедо», не могу про футболистов ничего плохого сказать. «Не хотели», «не отдавались»… Я этих слов не употреблял. Я видел, что они хотели, но чисто психологически были не готовы. Голова не работает, голова занята другим, а в ней футбол должен быть! А если плохие мысли появляются, то все. Сразу футбол пропадает. Помнишь, как в том году получилось? Вроде, нормально шли… А потом – раз! Одно поражение, два, три… Тогда у меня мысль и закралась – уйти из команды. Чувствовал я, что затормозилось что-то. И, главное, сразу другие силы начали голову поднимать…

– Какие такие «силы»?

– Из торпедовского окружения силы. Об отставке моей все вслух сразу заговорили. Причем прилюдно. И все! Уже не было в команде ничего – потому что тренер уйдет. Из-за кого-то.

– Пожалели потом?

– Конечно, пожалел… Но, знаешь, всё время в напряжении тоже тяжело находиться.

– Знаете, чего до сих пор понять не могу, Александр Федорович? Чего ради вы пустились когда-то Садырину на все реплики его бранные отвечать.

– Я Садырину вообще не отвечал никогда!

– Было. Я помню.

– Да? Я не помню, что сказал… Может, вскользь что-то… Не люблю, когда на меня «пишут» там. Если ты мужик, то должен прийти – и в глаза посмотреть. Мне сказать: «Ты идиот…» Ну а что писать?

Никто не пришел – ни Садырин, никто. При встрече они здороваются со мной. Иванов тоже подходит: «Как дела?..» Это не мужики, я считаю… Мужик должен прийти и сказать: «Ты уходил, оставил мне команду-дерьмо…» Всё! Но команда-то играла! Доволен будь, а ты «пишешь»…

– А что «писать» заставляет, не задумывались?

– Я уже говорил – это не от большого ума, во-первых. Обелить себя хотят, что ли… Садырин вот тоже – все ему сделали, столько денег вложили, игроков накупили, а он ничего не сделал. Ну, кто виноват? Я опять виноват, я игроков увел… Но ты же тренер! Делай… Вон Долматов пришел – те же игроки, а по-другому совершенно смотрятся. Это тренер.

– Интересно, какие же слова Долматов тем же самым игрокам сказал, что они полетели так?

– Долматов, думаю, отношение к ним изменил. Все знают, что Олег порядочный, никогда не оскорбит… Знаешь, футбольное дело – вещь сложная. По-разному можно сказать! Я, допустим, если всыплю им где-то после игры, то на следующий день так уже себя поведу перед командой, чтоб не было обид, и нигде не напишу никогда, как Валентин Козьмич: «Гашкин вообще не футболист»… Конечно, это и травмирует, и сразу ненависть к тренеру появляется. Логичная совершенно. Садырин, быть может, своим отношением к игрокам все неудачи породил. Поливал их всех по делу и без дела, вот и сказалось все – работать не смог. Любое слово, неправильно сказанное, продолжение имеет, и всё это нагнетается, нагнетается… Футболиста ставят в такое положение, что он закрепощается и ненавидит тренера. Я тоже футболистом был, тренеров ненавидел! А некоторых – уважал…

– Кого, например?

– Шапошникова Сергея Иосифовича того же – он может так напихать тебе! Именно напихать, а не оскорбить… На следующий день подходит и извиняется. «Не прав», – говорит. Как его не уважать? Конечно, его все любили и уважали…

– Вы, конечно, слышали разговоры на тему «Тарханов является агентом собственных игроков»?

– Слышу. И читаю. Всё хотел с журналистом одним встретиться, который первым написал, а уж остальные подхватили, что я владею там чем-то или кем-то… Это полнейшая ерунда. Это волна пошла после того, как со мной, наверное, в «Торпедо» целая группа игроков перешла, да? Но вот Семак же не пошел, потому что он принадлежал «Асмаралу». Мы не договорились с «Асмаралом». А ЦСКА договорился. Они перекупили его контракт. А потом вдруг пошло – игроки мне принадлежат… Чушь полная!

– Но неужели не интересно вам было читать эти заметки?

– Смешно просто. Там уже и какие-то «футбольные доллары», кто-то мне принадлежит, кто-то мне обязан, – мне никто не обязан, я ни с кем ничего не подписывал! Кто хотел, тот перешел за мной в «Торпедо», кто хотел, мог в другой клуб с тем же успехом уйти… Семак хотел в «Торпедо», тренировался уже у нас, но когда ясно стало, что руководители не договорятся, – пришлось в ЦСКА остаться. Остался.

– Но вы же наверняка прекрасно знали все эти двойные-тройные армейские бухгалтерии тех времен – почему ж не устроили Барановскому то, к чему он сейчас пришел? Ведь могли же!

– Я же не следователь, чтобы разбираться… У меня свои дела, тренерские. В них бы разобраться. У меня даже сейчас к нему, Барановскому, честно говоря, уважительное отношение! Человек хоть что-то делал для ЦСКА – я не говорю о футболе, но хоккей там, баскетбол… Но я не тот человек, чтобы «говорить» и «подсказывать».

– А была ведь и другая версия – Тарханову, дескать, в ЦСКА здорово местные коммерческие структуры помешали.

– Нет, никто мне не мешал.

– Из «Торпедо» вы уходили спокойно?

– Я Алешину при последнем разговоре сказал, что мне сейчас правильнее уйти. Он согласился… Хотя я не первый раз это предлагал и в том году тоже хотел уходить, но тогда Алешин меня уговорил. Я сказал «да» – он мне верил… Вот к нему, Алешину, у меня никаких вопросов. Единственное, может быть, времени у человека не хватало особо: то крышу строит, то поле, объект все-таки огромный… Не было времени ежедневно командой заниматься. Тем более он ее финансирует – но не мог. Может, и это тоже сказывалось… Сейчас, наверное, более внимательно относится. А так, единственный, к кому у меня ни малейших претензий, а только благодарность, – это Алешин. А с моей отставкой вопрос потому так спокойно и быстро решился, что давно он назревал. Очень давно…

– Отчего же Алешин и на сей раз вас не уговорил?

– Так есть там еще руководители, не только он… Непростая ситуация, откровенно говоря. Хотя – я так почувствовал – он с сожалением отставку мою принимал.

– Это лучший вариант для «Торпедо «?

– Ну, Иванов все-таки легенда торпедовская, много лет там отработал… И болельщики, и все хотели Иванова. Мои помощники тоже. Лишь бы Валентин Козьмич пришел… Как же, работали много лет! А может быть, и принципы сыграли роль. У меня принципы одни, у Иванова другие совершенно: я потребовательнее, а они много лет с ним, дружеские отношения, – всё это тоже в процессе сказывается… Да я, честно говоря, их не осуждаю! Попади я в такую ситуацию, может, точно так же себя вел бы…

– А не хотелось, вопреки всему, это дело до конца довести, «пересидеть» всех врагов внутренних?

– В футболе пересиживать нельзя! Видишь ли, у нас работа немножко другая, – где-то можно пересидеть, а здесь нужно работать. Чувствуешь – вот-вот должна «выстрелить» команда, но не хватает чего-то. Мне Алешин даже говорил как-то: «Чувствую, что сейчас должны заиграть, должны…» Вот я ушел – она стала играть… Может, смена нужна была, встряска какая-то. Все-таки когда проигрываешь, проигрываешь, проигрываешь – тяжело это. Тяжело чисто психологически…

– Допустим, примете вы сейчас, Александр Федорович, «Газовик». Опыт неудачный давить не будет?

– Не-е-е… Я быстро отрезаю то, что было.

– Самому себе говорите – «я профессионал»?

– При чем здесь «профессионал»? Философски просто подхожу ко всему. Не получилось – что теперь сделаешь? Этого вообще не должно быть! За рубежом, смотришь, – тренера отсюда сняли, он уже в другом месте что-то делает… Это естественный процесс – не я первый, не я последний, который уходит. Даже великий Якушин Михаил Иосифович – как он из «Торпедо» уходил? Ему «до свидания» никто не говорил – сторож сказал, что он не работает больше. Бескова сколько снимали

– Да Иванова того же.

– Иванова сколько снимали! Это сейчас ситуация немножечко изменилась – раньше-то быстро снимали! Сейчас все-таки клубная система, какие-то отношения… В Европе только чемпионаты начинались, а уже сколько тренеров полетело? Вон Блохин принял ПАОК, два тура проиграл, проиграл УЕФА – и всё, его сразу сняли, выбросили. К этому надо относиться спокойно… Одни переживают, другие нет, но я облегчение почувствовал. Ушел – и как камень из груди вынул. Цену я себе знаю, работать буду, все я по предыдущим командам делал так, как и следовало делать… И везде, где я работал, какие-то были успехи.

– Но ведь мир футбольный – он узкий очень. Не слишком ли во многих людях из круга этого разочаровались за последнее время?

– Нет, нет… кто моим другом был, тот им и остался. Другой вопрос, что новых не приобрел.

– Романцев не предлагал к себе перейти?

– Ну, был разговор у нас, но ничем это не закончилось.

– Зато одна спортивная газета подчеркнуть поторопилась – Тарханов с Романцевым, дескать, на игре в Туле сидели порознь и не общались.

– Нет, почему… Мы футбол смотрели! Что нам было общаться? Мы поговорили перед игрой, долго разговаривали – тем более на следующий день мы все равно встречались! Все нормально. Жизнь продолжается.