История красноярского ниндзя, или Еретик Скилаччи с улицы Можайского

«Городские новости», 23.09.2005

Вряд ли кто из красноярских болельщиков помнит такого футболиста как Станислав Носков. Он, как иногда говорят, широко известен в узких кругах. Но футбольная биография Станислава очень интересна и неоднозначна. О своей жизни рассказывает Станислав Носков.

Ташкентские газеты до сего дня подчеркивают, что 44-летний игрок ташкентского «Трактора», клуба высшей лиги, Станислав Носков воспитанник той самой красноярской «фабрики звезд», в которой Юрий Альбертович Уринович брал простых мальчишек с «улиц разбитых фонарей», а выпускал в жизнь таких мастеров, как Александр Тарханов, Олег Романцев, Андрей Редкоус, Владимир Кухлевский. Журналисты столицы Узбекистана ставят Носкова в один ряд с теми футболистами, которые до сих пор питают славу Красноярского футбола своими достижениями. Еще узбекские газетчики называют Станислава сибирским ниндзя, а коллеги по футбольному цеху – Скилаччи. Даже в футбольных программках, и в отчетах о матчах его имя впечатывали потом как Скилаччи-Носков. Сам же Станислав в разговоре со мной назвал себя забытым полком, который сражается за честь красноярского стяга, хотя на родине его мало кто помнит. Три таких разных вердикта в отношении одного и того же человека. Почему? Носков сам расскажет вам о своей футбольной одиссее – вот вы и решайте.

ЧУКЧА В ЧИКАГО

– 1990 год. Мне скоро 29 лет, и я играю в Узбекистане во второй лиге за «Шахтер» Ангрен. Его тренирует Евгений Борисович Валицкий, ставший почти постоянным моим тренером в Средней Азии, но в самых разных клубах. Он никогда не терял в меня веру, но позволяет себе поворчать: «Взял тебя, как человека в команду, а ты пять игр сыграешь, и тебя опять заберут наверх в лигу постарше».

Как в воду глядел: после седьмой игры пригласили в Днепропетровск. Старший тренер «Днепра» Евгений Кучеревский настаивал, чтобы я ехал с командой на сбор в Ялту. Отвечаю: «Мне 28 лет, и я не собираюсь показывать и добывать место в составе на сборе. Играю матч, а вы смотрите, устраиваю вас или нет. Для этого меня сюда ведь и привезли». Не договорились. И я вернулся в «Шахтер». После нескольких игр поступило новое приглашение – от Олега Долматова, возглавлявшего сухумское «Динамо» – клуб первой лиги. Только потом я узнал, что один из тренеров «Пахтакора» – соперника динамовцев, Вадим Абрамов на вопрос Долматова о том, есть ли интересные игроки на горизонте, припоминая историю, которая произошла тогда, когда я играл за целиноградскую команду, ответил: «Есть-то, есть, но после первой игры он народ с ума сведет, а после второй они могут просто всех вас уволить, если не увидят его на поле. Фамилия форварда Носков». В те годы в составе московского «Динамо» и сборной Союза здорово играл на краю атаки Кирьяков. И на вопрос Долматова, как я выгляжу по сравнению с ним, тренер «Пахтакора» ответил, что Носков сильнее.

Первый матч динамовцы играли со «Аланией» из Владикавказа, возглавляемой Валерием Газзаевым. И попробуй, оправдай рекламу, выданную в мой адрес Абрамовым? Сотвори чудо, когда персонально против тебя играл Сергей Тимофеев по кличке Бандит, а страховал его знаменитый Александр Новиков – Автоген? Таких грубиянов, как они, в Союзе надо было поискать. А тут еще на 3-й минуте Роме Хакбе шипом, как пулей пробили щиток, и партнера унесли с поля. Я же по привычке вышел на игру без щитков, подложив вместо них под гетры газету. Поэтому, дабы уберечь ноги, пришлось действовать сверхбыстро. Получилось. Мало того – забил в первом тайме гол.

После игры Босс – тот самый знаменитый ныне Сергей Овчинников, игравший тогда в Сухуми, – сказал мне: «Ты хоть представляешь, что ты наделал?! Обыграл Автогена! Мало того, что обыграл один раз – вошел в штрафную и дождался, чтобы он тебя завалил уже там, и заработал пенальти…»

Первый матч, первый комплимент от Босса, первые выкрики болельщиков на трибунах, обращенные ко мне: «Ски-лач-чи!». Я к этому времени стал брить голову, да и по манере игры мы были похожи. Капитан «Алании» Бахва Тадеев, уходя рядом в раздевалку, приобнял меня и так и сказал: «Молодец, Скилаччи».

«…К вышедшим на замену Шепетицкину и Тумкину вскоре добавился нападающий Носков, чьи нестандартные стремительные действия внесли оживление в атаки динамовцев. Почему бы не сделать этого раньше, не тогда, когда нависла угроза поражения?»

«Советская Абхазия», 9 октября 1990 г.

Следующим экзаменатором был «Пахтакор», где в средней линии были одни звезды: лучший бомбардир лиги Шквырин, Касымов, Пятницкий и, конечно, Хорен Оганесян, выступавший даже за сборную ФИФА…. Узбекский клуб шел на втором месте вслед за «Аланией». «Советский спорт» в своем отчете о матче написал «Ранее игравший в Узбекистане, Носков фактически в одиночку решил исход матча». Так получилось, что с поля я по окончании той игры уходил последним. И вдруг десятки тысяч человек встали на трибунах со своих мест, как по команде и так бурно приветствовали меня, что я понял: все же чудо произошло. В игре был момент, когда я вспомнил детство, когда накручивал мальчишек на «Рассвете», решил «похулиганить». Трижды уложил на траву вратаря Яновского, находясь в окружении защитников и самого Оганесяна. Затем обороняющиеся, встав буквально стеной, вытолкали меня за лицевую линию. Оганесян подал руку, помогая подняться, и сказал, покачивая головой: «Ты что ж такое с нами вытворяешь, ведь люди кругом смотрят? Ай, нехорошо как…»

Услышать такие слова от Оганесяна – плеймейкера сборной Союза, при котором она ни разу никому не проигрывала, человека, который играл на равных с Марадоной в матче СССР – Аргентина, много значит. После такого признания я поверил, что в самом деле что-то могу еще в футболе. Понял еще, что сознательно идя на конфликты с тренерами, уходя из команд, отстаивая свою индивидуальную методику подготовки, я был на правильном пути. Мои эксперименты, которые я ставил над самим собой, сочетая в себе и тренера, и игрока, и даже комплексную научную бригаду, тренируясь на песке и камнях в Красноярске, принесли результаты.

Удивить любящих техничный футбол кавказцев, да еще игрой в нападении?! Русаки играли в защите, стояли в воротах. Нападающих своих на Кавказе столько же, сколько мужчин в городах и селах. А тут появился сибиряк, и публика его приняла. Это все равно, что если бы чукча приехал в Штаты, заиграл джаз и стал любимцем Нового Орлеана или Чикаго.

ДОЙТИ ДО БЕРЛИНА

– Если Красноярск был в моей душе портом приписки, то Узбекистан стал тихой заводью, где я мог готовиться самостоятельно, набирать форму, а потом меня оттуда забирали в команды высшей и первой лиг Советского Союза.

Я благодарен узбекским тренерам, которые доверяли мне и моим методам подготовки. Зато и я старался потом вовсю: знал, что играю до первой осечки (всегда чувствовал за своей спиной «заградотряд»).

У меня был эпизод, когда в игре с «Термезом» мне шипами порвали мышцу. Куски мяса наружу вылезли из разодранной гетры. Если бы я ушел с поля, никто бы и слова не сказал. А Азис Алимов смотрит мне в глаза и говорит: «Ничего, Стас, без тебя не получится». Врачи команды забинтовали ногу, и я снова вышел на поле. Только по окончании матча в больнице мне врачи зашили рану и наложили швы. Тренеры узбекских клубов так располагали меня к себе доверием к моему профессионализму, что даже если бы мне оторвали ногу, я бы выползал на поле.

«Спасибо Скилаччи-Носкову, появление которого на поле всегда вызывает восторг у болельщиков».

Программа к футбольному матчу в Сухуми 17 октября 1990 г.

А вырос я здесь, на стадионе «Рассвет». Приедешь сюда из Средней Азии, сидишь на трибунке, после тренировок, прокручиваешь в памяти свое футбольное детство. Вспоминал друзей, своего второго отца – Юрия Альбертовича Уриновича, Андрея Бибу, уговаривавшего поиграть на Украине и «взять» Киев, рукопожатия Мальдини, Батистуты, Недведа в раздевалке сборной ФИФА перед матчем с «Ювентусом». Меня на него пригласил Сергей Овчинников. Там он представил меня звездам, как одного из сильнейших форвардов Советского Союза, с кем ему довелось выходить на поле…

Сидел на трибунке сын врача, кандидата наук Юрия Степановича Носкова и художницы Валентины Ивановны Капленко и вспоминал, как с маленького заводского стадиончика он в 15 лет попал в сборную юношескую России под руководством Михаила Борисовича Горы. В 1977 году по окончании «Кубка юности», главного юношеского турнира СССР, я был включен в символическую сборную турнира. Оказался в одной компании с Александром Заваровым. В сборной России я все игры тогда отыграл, что называется, от звонка до звонка. Шевцов, который потом в московском «Динамо» играл, и Воробьев – звезда ростовского футбола, – они у нас на замене сидели, не попадали в стартовый состав.

В 16 лет у меня все складывалось в игре удачно. И тренер сборной России Юрий Николаевич Стрелков забрал меня к себе в Саратов, предложив мне, еще пацану, зарплату и прочие хорошие условия. Я ведь в детстве поклялся маме: «Вырасту, буду играть в футбол и озолочу тебя!» У моих друзей детства судьбы сложились по-разному. Все они мечтали стать большими футболистами. Однако «до Берлина» удалось дойти только мне одному. В тяжелые минуты я часто вспоминал их и не отступал ни на шаг от своих принципов. Бился и за себя, и за них.

В 1979 году Юрий Альбертович, возглавив красноярский «Автомобилист», пригласил меня в команду. Там мне здорово помог Александр Кишиневский. Он к тем тонкостям, которые мне подсказал в детстве Уринович, добавил все то, что к этому времени умел и знал сам. Саша заставил меня пересмотреть взгляды на обводку: «Все надо делать быстро. Лишние движения в ходе дриблинга отбросить – два шага и ты должен быть уже за спиной защитника. Кишиневский раскрыл мне глаза на то, что должен делать крайний нападающий, на то, к чему я должен стремиться. Хотя по идее он, обучая меня, растил себе конкурента.

Прошли годы, я многое повидал, но более самобытного крайнего нападающего, чем Кишиневский, не видел. Он должен войти в футбол как легенда – такого игрока, как он не было и не будет. Но если Кишиневского партнеры обеспечивали мячами, то мне приходилось добывать, вырывать у защитников мячи самому. Например, в Риге, куда старший тренер Юрий Гусаренко меня пригласил и обещал, что я буду выходить в стартовом составе.

Но перед первой игрой с ростовским «Ростсельмашем» в гостях к главному тренеру явилась вся команда с ультиматумом: «Если Носков выйдет с первой минуты, не пройдя тренировочные сборы, как мы все, то команда на поле не выйдет. На поле я вышел на 65-й минуте и за двадцать пять минут до конца встречи. Диктор, объявляя лучших игроков матча, произнес: «Даугава» – Станислав Носков!» Приз лучшего игрока я получил и после следующего выездного матча – с краснодарской «Кубанью». Так прорубалось на Балтике мое «окно в Европу» и так защищалась «диссертация» на тему моей тренировочной системы.

СИСТЕМНЫЙ СИНДРОМ

– В чем моя беда – и победа, может быть, – это то, что когда я себя готовил к большим испытаниям, у меня уже выработалась своя система подготовки. Я тренировался без команды, но со спарринг-партнерами, и упражнения на развитие специальных качеств: быстроты, ловкости, выносливости подобрал для себя индивидуальные, скроенные под мою мерку. Они с максимальным приближением моделировали игровые ситуации, всегда выполнялись с сопротивлением защитников, игравших порой против меня по правилам регби. Упражнения, придуманные мной самим, подсмотренные у тренеров, с которыми я общался, но подогнанные под себя, свои физические данные, мое личное понимание футбола и сути тренировочного процесса, объединенные в систему, составляли мой тренировочный арсенал. Характер нагрузок, их ритм и смену упражнений старался также моделировать в тренировке, исходя из игровых задач форварда, блуждающего по фронту атаки.

За других игроков говорила статистика, прилежание, игровая дисциплина. А мне рейтинг выставляли трибуны. Мое достояние – это любовь народа. Любарцев, начальник команды «Пахтакор», когда его журналисты ташкентские как-то спросили обо мне, рассказал им такой вот эпизод. Сухумское «Динамо», где я выступал вместе с Овчинниковым, шло на 5-м месте по потерянным очкам, а московский «Локомотив» тогда претендовал на 3-е. То есть на выход в высшую лигу из первой. Я прилетел из Ташкента – ангина жестокая. Прохожу мимо трибун в джинсовом костюме, а сухумцы, любившие мою игру, так горячо приветствовали мое появление у кромки поля, что Семин аж перегнулся пополам и смотрит – на кого же это публика на трибунах так прореагировала? Позже на турнире «Содружество» встречает меня Хорен Оганесян: «О, Стас-джан, заходи, рассказывай, как живешь!» Ни за какие деньги такое отношение людей, знающих и умевших в футболе всё, не купишь. Значит, сумел и Носков что-то на поле сделать и след оставить.

«Марьенко на установке перед игрой с «Черноморцем» просто сказал нам: «Овладев мячом, передавайте его Носкову – он знает, что с ним дальше делать».

Владимир Березнов, бывший игрок «Факела» и «Иртыша»

У меня не было каких-то уникальных способностей. Всего, чего я добивался в футбольной жизни – результат разума, воли и желания играть в футбол завтра лучше, чем вчера. Я не стеснялся подходить с расспросами о футбольных хитрушках к Саше Кишиневскому. Приставал к легкоатлетам, чтобы узнать, как добавить скорости, поставить «фамильную» технику бега, разработать нужные группы мышц или укрепить стопу, не теряя легкости владения мячом. От них узнал об особенностях беговой подготовки и техники Олега Блохина… Вот так, по крупицам из разных источников собирал свою систему тренировки. Искал оптимальный вариант, чтобы упражнения на выносливость не убивали взрывную скорость и чувство мяча.

После первой игры за воронежский «Факел» в высшей лиге чемпионата СССР у нас состоялся блиц-диалог с его старшим тренером. Виктор Марьенко после матча говорит мне:

– Да ты, сибиряк, если так будешь играть, через две недели в сборную попадешь.

– Вряд ли, ведь вы, Виктор Семенович не дадите мне возможности готовиться к матчам по-своему?

– Тренироваться по твоим упражнениям? Да у меня вся команда покалечится, надорвет связки. Они не привыкли к такому характеру нагрузок, как у тебя…

С Марьенко у нас в конце концов пути разошлись. Обидно: даже в проигранном нами матче с «Днепром» я действовал удачно, однако затем защитники сломали меня, травма была серьезной. Так Марьенко мне тогда и это лыко в строку вставил: «Вот и травму ты, Стас, получил, потому, что не тренировался вместе с командой, как все». Но я бился за свой подход к тренировкам всегда и до конца. И вот что интересно. Тренеры, селекционеры (и тогда, и потом), видели меня в деле в ходе матчей, брали меня за ИГРУ, которую я демонстрировал, за спортивную форму, но тренироваться по «системе Носкова» не разрешали. Исключение составляли только тренеры Узбекистана. Но и там я имел свободу до первого же «прокола». Поэтому я должен был выглядеть на поле на три головы выше остальных. Ведь и сами футболисты не любят тех, кто «выбивается из строя».

Саша Кишиневский шутил даже, когда я появлялся в Красноярске и рассказывал о своей одиссее: «Создал из тебя гиперболоид на твою же голову – в любую команду по игре проходишь. Но из-за своей «системы» и характера вылетаешь из нее». Вызов обществу футбольному своим поведением бросал. Но отказаться от своей веры не мог и не хотел – «система» же РАБОТАЛА.

О СЧАСТЬЕ

– У меня не было каких-то уникальных способностей. Все, чего я добивался в футбольной жизни – результат разума, воли и желания играть в футбол завтра лучше, чем вчера.

Лучший футболист Узбекистана 20 века Берадор Абдураимов в 1993 г. тренировал команду ташкентского ЦСКА, выступавшем в высшей лиге. Только великие тренеры способны на такое: он пригласил меня в клуб, сказав при этом:

– Когда захочешь сыграть, приходи, Стас за 20 минут до того, как мне заполнять протокол и предупреди, готов ли ты выйти в стартовом составе или на замену.

А начальству и игрокам Абдураимов заявил:

– Носков – это игрок, который создает атакующие ситуации и себе, и партнерам, поэтому, когда Стас скажет, что готов к матчу, то получит место в составе.

Такого теплого отношения и уважение ко мне, как к профессионалу, я не мог себе представить даже в самой смелой своей фантазии. В результате 4 гола в 10 играх. Берадора Хасановича я ни разу не подвел.

В этом году в 44 года после годичного перерыва, связанного с травмами, начал сезон в ташкентском «Тракторе» – тоже клубе высшей лиги. Но могу гордиться и тем, что в тренерском деле тоже кое-чего достиг. Помогает моя «система» и высшее физкультурное образование. Несколько лет назад взялся готовить ташкентского мальчишку, которого по сути ни в одной команде не проходил в состав до 16 лет. А сейчас его взяли в национальную сборную Узбекистана. Это Павел Соломин, ему сейчас 23 года. Денег с этого я не имею, зато вера в «систему» стала еще крепче.

И приятно сознавать, что моя игра нравилась людям. В 1994 году иду по Ташкенту, а навстречу в окружении местных коллег Александр Гомельский – мэтр советского баскетбола. Увидел меня. И вдруг здоровается, называет по имени: «Стас, ты почему здесь, а не в Америке? Там сейчас как раз футбольный бум и я готов рекомендовать тебя их футбольным агентам». А я стою, не могу понять, с какой стати Гомельский об этом со мной говорит, откуда меня знает? Сказал об этом, а Гомельский смеется: «Да я, когда мы были в Сухуми на сборах четыре года назад, на «Динамо» ходил только для того, чтобы на твою игру посмотреть».

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ

Юрий Уринович о Станиславе Носкове:

– Второго такого дриблера, как Носков, у нас в Красноярске на моей памяти не было. О потенциале Носкова говорит и тот факт, что и сейчас – в свои 44 года – играет он в Ташкенте в клубе высшей лиги. Стас жил неподалеку от стадиона «Рассвет» на ул. Можайского. Там я его и подсмотрел. Мальчик оказался фанатом футбола и тренировался очень добросовестно. Он часами мог с мячом заниматься. Уже потом, когда я пригласил Стаса в «Автомобилист», заметил, что, несмотря на то, что он обычно бежал кроссы впереди всей команды и финишировал первым, пульс у него при этом был всего 120 ударов в минуту. Просто удивительно. Стас добился хороших результатов: он поиграл и в командах высшей лиги чемпионата Советского Союза, и в клубах первой группы. Жаль, что ему в большой футбольной жизни не встретился настоящий тренер-психолог. Не оказалось рядом человека, который бы понял его, оценил его преданность футболу. К талантливым спортсменам надо относиться более внимательно: у звезд простых характеров не бывает. Может быть, потому они звездами и становятся. Стас был прямодушным молодым человеком. Говорил, что думает. Ненароком мог обидеть и тренера, в том числе. Большие тренеры – Марьенко, Семин, Долматов брали его в свои команды иногда под впечатлением лишь от первой же увиденной ими игры Носкова. И еще сказались на карьере Стаса частые травмы. Игроку, который часто идет в обводку, достается от защитников больше всех. Вспомните, хотя бы Анатолия Бышовца…

Но самое главное, помнит Стас свое красноярское прошлое. Звонил и звонит мне отовсюду, куда бы его судьба не забрасывала. А то дыню сам привезет из Ташкента или с кем-нибудь из знакомых передаст.