Доктор Бурага

«Алтайский спорт», 10.07.2014

Первый футбольный врач на Алтае, работавший в 1960-х годах в команде мастеров «Темп», приезжал минувшим летом в Барнаул из Краснодарского края на встречу выпускников лечебного факультета АГМИ 1963 года по случаю пятидесятилетней даты. Несмотря на возраст, Виктор Михайлович по-спортивному подтянут и бодр, охотно и интересно рассказывает о былых футбольных баталиях.

На футбольное поле – с теннисного корта

Прежде чем связаться с футболом, Виктор Дрожжин несколько лет отдал большому теннису. И не как доктор, а как действующий спортсмен. До прихода в «Темп» (после окончания Алтайского государственного медицинского института в августе 1963 года) он шесть лет выступал за сборную края по большому теннису. По тем временам – вид спорта просто диковинный, но он давал важные зачетные очки спортивной команде Алтая на республиканских и всесоюзных спартакиадах. На II летней Спартакиаде народов СССР 1959 года в Москве Виктор Дрожжин занял 13-е место, что считалось для алтайского тенниса большим успехом, а чуть позже – в 1961 году в Уфе – стал четвертым в первенстве РСФСР В Барнауле теннисист тренировался в парке меланжевого комбината, в углу стадиона «Красное знамя», где рядом с волейбольной площадкой располагались два теннисных корта.

Бешеная популярность

– После вручения диплома я получил распределение в Егорьевский район физиохирургом, – рассказывает Виктор Михайлович. – Пошел предупредить об этом председателя крайспорткомитета Вадима Петровича Стариченко. Он ведь на меня рассчитывал, а какой теннис может быть в Егорьевском районе? Понятно, что со спортом надо было прощаться. Но Стариченко заупрямился. «Никаких районов! Футбольной команде нужен врач!» Написал мне записку для тренера Фомичева и отправил с ней на стадион «Динамо», там как раз шла тренировка. Так я стал первым врачом команды. Ребята все были с юмором. Хохмач Игорь Яблонский тут же дал мне прозвище – доктор Бурага, а потом уже, когда вышел фильм о разведчике Рихарде Зорге, все стали называть меня доктором Зорге. В команде царила дружеская обстановка, в момент моего прихода на работу «Темп» уверенно лидировал, играл при аншлагах, в кассах не было билетов уже за два дня до игры. Постоянно возле команды был Володя Скориченко, получивший в армии травму шейного позвонка и ходивший в том году в гипсовом «воротнике». Я сразу же связался с лечебно-физкультурным диспансером, познакомился с работниками спортивной медицины, купил большой чемодан для медикаментов, и уже вскоре мне пришлось срочно на поле вправлять вывих локтевого сустава, который случился у Володи Ложкова. Он как-то неудачно упал, и когда я к нему подбежал, то у него был полный вывих. Мне удалось его вправить, наложил ему бинт, и он побежал играть дальше.

Помню случай с Сашей Сидоровым. В борьбе за верховой мяч он с кем-то столкнулся головой, оба упали, затем вскочили, побежали за мячом, а когда опасный момент закончился, Саша увидел, что у него футболка в крови – и упал. Укол ему делать было бесполезно – не давался! Всех медицинских процедур старался избегать, а вот играл бесстрашно и очень надежно. Фомичев его очень ценил, как и Ложкова.

– Тренер был суровым человеком?

– Не то слово. За два дня до игры мы всей командой отправлялись на динамовскую базу, там нас выдерживали до игры, как гладиаторов. Тренировались, кушали в санатории. Между прочим, повар там был шикарный, кормил нас очень вкусно.

– Насколько популярными людьми в городе были в то время футболисты?

– Когда мы ехали по Змеиногорскому тракту на игру с базы и навстречу попадалась траурная процессия, то такая встреча традиционно носила жизнеутверждающий характер. Так как водитель нашего пазика ехал медленно, то все участники похорон начинали пялиться в окна, где сидели футболисты. Подъезжая в день матча к стадиону, мы видели, как колышется огромная толпа. А если шел дождь – море из черных зонтов! В городе нас все узнавали, особенно мальчишки. Когда мы шли по Ленинскому проспекту, народ аплодировал нам, популярность была бешеная.

– А где сейчас эти мальчики?

– Состарились те мальчики. Я вообще был ошеломлен, когда увидел нынешнюю «популярность» барнаульского футбола – она нулевая!

Особо опасные

– В 1963 году «Темп» стал чемпионом зонального турнира класса «Б» фактически после победы в Красноярске над местным «Локомотивом» со счетом 3:0. Какие впечатления остались от того матча?

– После чемпионата мира 1962 года, когда бразильцы вновь стали чемпионами, все команды старались перейти на бразильскую систему игры (4-2-4). Фомичев тоже успешно ее использовал, но на выезде мы играли в три полузащитника, что позволяло больше контролировать мяч в средней линии и встречать атаки соперников еще на дальних подступах к своей штрафной. А в средней линии у нас могли это делать техничные футболисты Перевозчиков, Яблонский, Крестинин или Немировский. Кстати, Немировский и внес перелом в игру в Красноярске во втором тайме, когда стал играть четвертым нападающим. Помню, когда Брыкин забил свой второй мяч в этой игре, и счет стал 2:0, Фомичев, сидевший рядом со мной, хлопнул себя по коленке и сказал: «Все, похоронили!» А когда Борис Брыкин вывел на удар Федулова и Анатолий пушечным ударом забил третий гол, все соскочили со скамейки запасных!

– Какие впечатления у вас оставила финальная пулька в Саратове?

– Впечатление одно – нас там «сплавили». Тормозили как могли. С «Темпом» в Саратов приехал председатель крайспорткомитета Вадим Петрович Стариченко, который попытался навести контакт с организаторами соревнований – московскими судьями. Но ему конкретно сказал при мне один из них, которому я оказывал медицинскую помощь: «Я не могу вас в класс «А» выпустить! Вы представляете, какие будут расходы у федерации футбола и у команд, если в Барнаул летать с запада страны! Мы понимаем, что ваша команда самая сильная в группе, что в ней пять человек (!) в сборной РСФСР играют, но выпустим только западные команды. Вот недавно (с весны 1963 года) запустили в класс «А» новосибирцев, и сейчас все мучаются, ждут их вылета».

– А что за медицинскую помощь вы оказывали московскому судье?

– Он, видимо, объелся, и пришлось делать промывание желудка, ставить клизму. Там у них такой разгуляй был! Как полегче ему стало, он опять за стол сел, и я с ними, интересно ведь про нашу участь послушать. После того, как мы Кострому 4:0 вынесли, нас в особо опасные записали. Не дали выиграть ни у Серпухова, ни у Саратова: оба матча закончились со счетом 0:0. Мы проиграли только Ижевску – 0:1. Забили больше всех и пропустили меньше всех, но в финал не попали.

Когда последняя игра с саратовским «Соколом» закончилась по нулям, все в раздевалке сидят хмурые, а Сашка Сидоров вдруг заплакал: «Все, не могу я больше на это смотреть! Надо с футболом заканчивать…» Конечно, все мы были удручены результатом, что не выиграли. Но самое обидное – другое: наша команда по игре была явно лучше всех, а в финал прошли две другие команды – Ижевска и Серпухова.

Такого тандема, как у нас – Брыкин и Федулов, – ни у кого не было. Мало того, что они оба рослые, хорошо бежали и забивали, так еще и разные по манере игры. А гол какой Федулов фантастический забил после подачи Бориса Золотухина! Ударил по мячу слету правой ногой, не добежав до угла штрафной еще метров восемь. Мяч с большой силой полетел в дальний угол ворот, и казалось, что чуть мимо, но вдруг свернул прямо в «девятку»! Видно было, как эта ракета летела! А Боря Брыкин забил очень забавно: вратарь выкинул мяч своему защитнику рукой с угла штрафной, отвернулся и легко побежал назад, а тут Боря подскочил и «обокрал» этого защитника, покатил мяч мимо вратаря в пустые ворота! Вратарь так и не понял, как это произошло: бежит к воротам, а мяч его обгоняет!

– Пульку вы проиграли, но зональный турнир выиграли – и это было грандиозным успехом. Начальство как-то команду отметило?

– Зарплата основного игрока была 140 рублей, запасного – 120, у второго тренера Виктора Павловича Соколова – 160, у Фомичева – 180. Вот такие зарплаты были в классе «Б». Премиальные за победы – 30 рублей, и то, если команда шла в тройке лидеров. За ничью – 15 рублей. За победу в чемпионате подарили по шапке и нейлоновой рубашке.

Надо сказать слова благодарности в адрес начальника команды «Темп» Владимира Ивановича Гальченко, который договорился с местными торговыми базами и мы там могли покупать за свои деньги в условиях повсеместного дефицита плащи болоньевые, шапки пыжиковые, свитера индийские. Но зато команда хорошо обеспечивалась жильем: квартиры получали все, и даже вновь прибывшие в команду.

Под скальпель без наркоза

– Игра «Темпа» во многом зависела от полузащитника Николая Перевозчикова, а каков он был в жизни?

– Коля родом из Подмосковья, в армии играл за Комсомольск и Хабаровск, а затем приехал в Барнаул играть за «Алтайтрансстрой», который создавали как альтернатива «Темпу». Это еще в 1962 году, а в 1963 году он пришел в «Темп» и игра у команды стала чемпионской. Он был постарше остальных и авторитетом пользовался в команде безусловным. Умный парень во всех отношениях. Кстати, великолепно играл в бильярд и преферанс. На поле мог в одиночку переломить ход проигрышной игры, настолько был силен характером. Всегда бился до конца, напрягая своими действиями соперника. Смотришь, и команда поверила, что не все еще потеряно, зажглась, заиграла.

– А вообще много было в «Темпе» характерных футболистов?

– Да, Толя Михайлов. Какой центральный защитник был! Просто лев! Пройти его было сложным делом, и если бы не его конфликт с Ложковым внутри команды, он бы еще играл. А так пришлось уйти в рубцовское «Торпедо».

Или левый крайний защитник Володя Алдин! Как-то получил он травму – в полкулака гематому. Кровь в мышце скопилась, она же может нагноиться, и поэтому нужно вскрывать. Ну надо, так надо, сказал он. Только хотел ему анестезию сделать, как он отводит мою руку: «Не надо, режь наживую». Я ему разрез сделал, удалил гематому, начал зашивать, а он мне и говорит: «Православным крестом зашивай!» Все наживую делал, а он хоть бы поморщился! Фактурный, смуглый, кудрявый – красивый игрок был. Прозвище у него было в команде – Директор. Он томский политехнический окончил и приехал за «Алтайтрансстрой» играть, а в 1963 году перешел в «Темп». Два года в «Темпе» играл и дважды становился чемпионом. Он затем на моторном заводе начальником цеха долгое время работал.

Знания – сила

– В 1964 году «Темп» вновь стал чемпионом зоны.

– Да, замечательное было время и очень интересное. На сборах в Кисловодске мы поехали на товарищескую игру в Махачкалу, где нас расселили в гостинице: на площадке под лестницей была сапожная мастерская, в которой висели два черных сапога, под одним – портрет Брежнева, а под другим – Хрущева. Дело шло к смене генсека, и сапожник на всякий случай держал портреты обоих. Эпизод весьма заурядный, но почему-то отчетливо помнится.

– Какие взаимоотношения у вас сложились с тренерским составом?

– Я был, конечно, горд, что работал в команде чемпионов – «Темпе». Василий Сергеевич был старше меня на 15 лет, и я к нему относился как к отцу. Вел себя он очень жестко. Дисциплину в команде поддерживал строгую и требовал от всех серьезной работы. Мне было 22 года – пацан, но я старался соответствовать своему докторскому статусу. Вел дневники состояния здоровья каждого футболиста, повышал квалификацию. Однажды ездил в Москву на семинар футбольных врачей, где много интересного узнал из лекций врача-травматолога Зои Мироновой. Помню, она рекомендовала нам использовать новый препарат – центедрин. Это стимулятор. Сейчас бы его признали анаболиком, а тогда только выпустили. Миронова советовала давать его футболистам во время сборов или перед играми по таблетке три раза в день вместе с пищей. Я так и поступал, а Борис Брыкин все у меня допытывался: «Зачем их нам даешь? Чтобы мы, как коты кастрированные, ходили?» Очень понравился мне новый аппарат для физиолечения – диадинамик. Он хорошо раздражает мышцы, и после этих процедур заживление свежих травм происходит гораздо быстрее. А вообще, самое главное в спортивной медицине – правильное определение характера травмы, и это мне хорошо удавалось.

Два капитана

– Расскажите о взаимоотношениях лидеров «Темпа» – центрфорвардов Бориса Брыкина и Анатолия Федулова, об их соперничестве.

– Не могу ничего сказать об их соперничестве. Федулов, несмотря на то, что был капитаном команды, был несколько изолирован от нее. У него в семье командовала всем жена – красивая, властная женщина. Поэтому вне тренировок он не участвовал ни в каких посиделках, это ему было абсолютно неинтересно. На первом месте у него была семья, а затем уже карьера и сам футбол. Он был очень практичным, режимным футболистом и игре отдавался весь без остатка. Они вообще разными были людьми. Борис Брыкин был очень общителен, у него полгорода ходило в знакомых, и в какую бы он компанию ни попадал, тут же оказывался в центре внимания. И ведь не скажешь, что он был тамадой или заводилой, мог вести разговоры первым номером. Этого ему и не надо было: одна его улыбка сто долларов стоила. У женщин он пользовался большим вниманием. Но был скромным, обходительным, себя не выпячивал.

– На фоне своей известности мог бы сделать головокружительную карьеру, но довольствовался малым, хотя одно время был даже директором СДЮШОР барнаульского «Динамо». А вот Федулов самореализовался в Москве, работая в центральном совете Всесоюзного спортобщества «Динамо».

– Имя Брыкина прежде всего связано с «Темпом», где он отыграл все девять лет, пока существовала команда. Она на нем началась, им и закончилась. Это даже как-то символично: Брыкин и «Темп» – два понятия, которые неразделимы. Хотя и без Федулова «Темп» уже не был той блистательной командой, которую сейчас с удовольствием вспоминают люди старшего поколения. Без тандема Брыкин-Федулов ее игра тускнела, результаты снижались.

О «Темпе» с любовью

– Игроки «Темпа» все были примерно одного возраста. Волна сошла, и берег алтайского футбола сразу обмелел. Это наблюдать было грустно.

– Они все были разными, и Фомичеву удалось подобрать такой игровой ансамбль, что равных ему в Сибири и на Дальнем Востоке не было. Вратарь Метляев – самоотверженный парень, не боявшийся никаких столкновений, борьбы, травм. Защитники. Борис Золотухин – грамотный, рассудительный, надежный. Саша Вавилихин и Саша Сидоров – два столпа обороны, высокообразованные футболисты. Володя Алдин – Аполлон левого фланга, тоже с высшим образованием игрок. Игорь Яблонский мог играть и в защите, и в средней линии. Обладал незаурядной техникой, сильным ударом, красиво выполнял подкаты. Коля Растопыров – универсальный футболист, крепкого телосложения, быстр, напорист, хорошо играл головой, имел сильный удар, в команду пришел из рубцовского футбола, мог играть как в обороне, так и в атаке. Николай Перевозчиков – профессор футбола, дирижер командных действий в полузащите. Саша Немировский – очень хитрый, своеобразный игрок и по настроению выдавал запоминающиеся матчи. Володя Ложков – боец, трудяга, пахарь, незаменимый крайний. Игорь Родников – мог играть и в защите, и в полузащите, удивительно цепкий игрок – в отборе мяча едва ли не лучший. Несмотря на маленький рост, хорошо играл головой. Володя Акузин – очень быстрый крайний нападающий, поигравший в классе «А» за армейцев Новосибирска. В скорости не уступал Борису Брыкину. Но у Бориса была великолепная взрывная скорость, а у Жорика, как все звали Акузина, дистанционная.

– Говорили, что на спор он мог обогнать даже зайца!

– Это уже народное творчество. А ноги у него растут из случая на охоте. Как-то мы пошли на зайца с Золотухиным и Акузиным. Зайца выгнали, а затем упустили. Вот тогда Жорик и сказал ту фразу, что ушла в народ: «Вы бы мне бутылку дали, я бы этого зайца обогнал!»

Песне на горло

– Виктор Михайлович, вы дружили со многими игроками?

– Со всеми у меня были дружеские отношения. Вспоминается один неординарный случай, когда мы в Омске с Борей Золотухиным познакомились с двумя девушками. Уже в Барнауле нам в день матча сказали, что нас разыскивает диктор стадиона «Динамо» Владимир Наумович Гордон. Что такое? Оказывается, эти девушки написали из Омска на адрес стадиона письмо с просьбой в знак их любви к нам исполнить перед игрой песню «Нежность», где есть слова «Опустела без тебя земля…» По просьбе трудящихся, так сказать. Все бы ничего, но мы в то время были женаты. Что делать, чтобы этой «нежной» песни по стадиону не было? А Гордон подсказывает: «Коньячок!»

Земля горячая

– Виктор Михайлович, у вас богатая практическая деятельность. Поделитесь тем, что запомнилось?

– Пять лет я работал в полярной санитарной авиации на Камчатке бортовым хирургом. Это скорая помощь в труднодоступные и отдаленные районы. Вертолетом, на маленьких самолетах ЛИ-2 пробивались в самые невероятные места. К Берингову проливу, на север Камчатки, где нет аэродромов. Бывало полпути в воздухе, а дальше из-за пурги посадка – и на тягачах или на собачьих упряжках. Приходилось оперировать оленеводов в чумах, в палатках. Разные условия были, одного не было – комфорта. Это фактически военно-полевая хирургия, где промедление смерти подобно.

– Какие самые сложные случаи были в вашей практике?

– Один раз я вылетел на север Камчатки в Пенжинский район на ампутацию бедра, у женщины началась уже гангрена. Делал операцию под общим наркозом, и когда уже зашивал рану, прибежала местный акушер-гинеколог и сказала: «Нужно немедленно делать экстирпацию матки!» Это очень сложная операция, с удалением придатков. Операция высшей категории сложности для оперирующего гинеколога. А я никогда до этого гинекологией не занимался. Местный врач тоже не имела такой практики. Решили, что оперировать буду я, а она мне будет ассистировать и говорить, что делать. А когда маточную артерию в глубине пережимаешь, то ее не видно под пальцем: пережал, чтобы не было кровотечения, и прошил эту артерию. Кровотечение остановилось, я такую сложную операцию сделал, жизнь человеку спас! Вечером приходит медсестра и говорит, что больная жалуется: помочиться ей трудно. Прихожу, смотрю и понимаю, что во время операции я перевязал не только маточную артерию, но и рядом проходящий наискосок мочеточник. Моча не выделяется, почка не работает. Пришлось делать нефростомию: уже другую операцию, чтобы моча отходила. Самое главное, что женщина осталась жива.

И второй случай серьезный произошел в том же районе, но в другое время. Я прилетел на плановые операции зимой, в январе. Ночью нас милиция поднимает: нужно срочно ехать в соседние Манилы, там в геологическом поселке муж жену в упор из ружья расстрелял. Огнестрельная рана живота. А в тундре по технике безопасности нельзя ехать одному ТГС (трактор гусеничный тягачный), а только двум. Один тягач был в милиции, а второй, совершенно новый, получил местный райком партии. Секретарь райкома как отрезал: «Никакого тягача ночью я вам не дам, ждите дня». И мы на одном тягаче туда рванули. А там по реке километров сорок. Река замершая, а пурга! Мы в темноте по льду русла шли, пока сигнальные ракеты были, а когда закончились, то мы все-таки в полынью провалились. Так-то тягач по воде плавает, только на лед не может выбраться, забереги кругом. В больнице знали, что мы выехали ночью, и под утро забеспокоились, что нас нет. Уже утром к нам вышел навстречу тягач и нас вытащил. Я приехал, та женщина еще жива была. Пошел сразу на операцию. Вскрыл брюшную полость, а у нее ранения желудка, печени, диафрагма разворочена, и в легком этот пыж-заряд остался! Оперирую, а рядом врач-анестезиолог все шепчет: «Виктор Михайлович, пока живая, пока живая…» Закончил оперировать, раненую зашили, а я еще подумал, что больше двух часов не проживет. Пошел отдыхать, утром проснулся – она живая. Молодая 25-летния женщина. Через пять суток я заказал санавиацию, и ее увезли в городскую больницу, осмотрели. Там, где я оперировал, все оказалось в норме, а вот там, где был этот заряд-пыж, началось загноение, так называемая, эмпиема плевры. Пришлось делать еще одну операцию.

– Вас как-то поощрили за спасение этой женщины?

– После отчета о командировке, где пришлось указать причину нашей аварии на реке, меня вызвали в обком партии и попросили все подробно рассказать. В итоге секретаря райкома партии, который не дал нам тягач, с работы сняли, а нас – всю бригаду, благодарностью отметили. Написали: «За мужество и отвагу, проявленные при выполнении медицинского долга». От министра здравоохранения РСФСР. Денег не дали, но написали благодарность с душой. Мы это оценили.

Когда я приезжал в Барнаул, то все интересовались про заповедные места Камчатки, про природу, охоту, долину гейзеров. Кстати, на Камчатке я всегда с удовольствием делился впечатлениями с местными краеведами. Они любили все мои рассказы и какие-то из них попали даже в литературный сборник Камчатки «Земля горячая». Буду рад, если мои воспоминания пригодятся для вашего футбольного сборника. Например, под названием «Земля футбольная». А что? Алтай – это всегда была футбольная территория, давшая огромное число замечательных мастеров, и я горжусь, что со многими из них мне посчастливилось жить и работать вместе.