Михаил Фоменко: «На тренировках мы себя не щадили, и по окончании их некоторых, как говорится, надо было с сеток снимать»
«Бульвар Гордона», 31.05.2014
Ровно 35 лет назад началась тренерская карьера одного из лучших украинских футболистов.
К чему я веду? Не к тому, чтобы украинским FEMENкам попенять, которые, где ни попадя оголяясь, наших парней дополнительного стимула к победе лишили, – просто, если классикам верить, о реальной силе любой команды надо не по звонким эпитетам судить, в коих ее сторонники изощряются, а по реакции серьезного соперника и его болельщиков. Украинская сборная, которую на старте отборочных игр на чемпионат мира специалисты и букмекеры в грош не ставили, после беспроигрышной серии из семи матчей в прошлом году себя уважать заставила. ФИФА даже «Прогрессом года» ее выступление назвала, а преобразилась команда во многом благодаря новому главному тренеру Михаилу Фоменко, назначенному на эту «расстрельную» должность в декабре 2012-го.
Околофутбольная тусовка восприняла тогда выбор ФФУ довольно кисло – по традиции куда больше иностранцам мы доверяем, таким, как швед Свен-Ёран Эрикссон, отказавшийся приезжать в Киев без гарантии быть назначенным, или как рассматриваемые ранее Феликс Магат и Роберто ди Маттео, но на астрономические гонорары, которые им, по слухам, Ринат Ахметов сулил, закордонные спецы не польстились. Дошло до того, что вакантный пост Федерация футбола Украины даже 36-летнему Андрею Шевченко предлагала, который еще ни дня никого не тренировал (ну, может, кроме разве что сыновей), зато прочно обосновался вдали от Киева.
Не зря говорят: нет пророка в своем Отечестве – лишь когда украинская сборная, на которую все уже, казалось, махнули рукой, вдруг начала побеждать, скепсис в рядах любителей футбола сменился восторгом и обожанием. Журналисты, захлебываясь от пиетета, наперебой соревновались в том, кто назовет сдержанного наставника сборной эффектнее: «мистер Прагматик», «мистер Надежность», «мистер Строгость», – все дружно «вспомнили», что он – ученик Валерия Васильевича Лобановского, что, еще будучи защитником киевского «Динамо», прилежно записывал все упражнения и конспектировал в толстой клеенчатой тетради разборы матчей, а в 1993-м сдал экзамен в этой школе мэтра на отлично – переживавшее тогда смутные времена киевское «Динамо», которое он возглавил, играя три четверти матча в меньшинстве, победило грозную «Барселону» с красивым счетом 3:1.
Кстати, отличившийся в той игре дважды, Виктор Леоненко не без ехидцы описывал тренировки и «самое веселое», фирменное упражнение от Михаила Фоменко под названием «карман» – это когда соперник владеет мячом на краю и его одновременно атакуют крайний, а также центральный защитник и оттянувшийся в оборону нападающий, причем все в подкат. Некоторые футболисты недовольно бурчали: мол, поломаем друг друга, но амбициозный тренер неуклонно коллективный отбор мяча отрабатывал. Узнаете жесткий почерк его великого наставника? Учитель и ученик, кстати, и неразговорчивостью своей очень схожи, причем Михаилу Ивановичу это порой даже помогало – например, в Ираке без переводчика он работал: выучил несколько необходимых фраз на арабском (для общения ему их вполне хватало) – и вперед!
К 2012-му Фоменко больше дюжины команд потренировать успел, две из них из первой лиги в высшую вывел, а затем футбольный зеленый газон он сменил на комфортный чиновничий кабинет в ФФУ. Вопрос: почему 64-летний на тот момент тренер согласился стать «камикадзе» и принял сборную, которая находилась на безнадежном пятом месте в подгруппе? Он ведь лучше нас с вами знает, что не только у игрока, бегающего на поле, сердце 200 ударов в минуту выдает, но и у тренера, сидящего на скамейке, – более того, Михаил Иванович вынужден был уйти из симферопольской «Таврии», потому что началась аритмия (такая же болезнь, как у Лобановского), и восстанавливался, по его словам, три года.
О патриотизме я промолчу: этот внешне суровый, замкнутый человек с тихим, лишенным командных децибел голосом, пафосных (а сегодня еще и порядком дискредитированных политиками) слов не любит – скажу лишь о том, что Фоменко до сих пор убежден: в сборной не за деньги играют, а за страну, за болельщиков.
Ну и еще штрих. Тренер, по инициативе которого на динамовской базе в Конче-Заспе появилась когда-то библиотека, недавно признался, что на книгах Джека Лондона вырос, а романтичные, мужественные герои этого писателя твердо знали: если не терять веру в себя, если стоять до конца и отдаваться делу без остатка, если у тебя достойная цель, наконец, победа придет непременно.
Так ли это, мы увидим довольно скоро: первый матч отбора на Евро-2016 во Франции между сборными Украины и Словакии состоится в Киеве 8 сентября.
«ДЕТСТВО ДЛЯ ТОГО И ДАЕТСЯ ЧЕЛОВЕКУ, ЧТОБЫ МЕЧТАТЬ, И СНАЧАЛА Я ЛЕТЧИКОМ СТАТЬ РЕШИЛ»
– Михаил Иванович, признайтесь: детство часто вы вспоминаете?
– Ну, разве что если случай выпадает какой-то, который оглянуться назад заставляет.
– Оно у вас тяжелое было, послевоенное?
– Да, потому что… даже не время тому причиной, а то, что родители разошлись. Судьба так распорядилась, что родился я в 48-м году, а брат мой, родной по отцу, – в 51-м: между этими датами и произошел развод – мать со мной на руках осталась, а отец другую семью завел, и так продолжалось, пока лет восемь мне не исполнилось (в этом возрасте Миша потерял мать, которая умерла молодой, и отец забрал его к себе в Сумы. – Прим. Д. Г.).
– Пацаном вы о чем-то мечтали?
– Естественно – этот возраст, наверное, для того человеку и дается.
– До какого же предела ваши самые смелые фантазии простирались?
– Ну, как обычно… Сначала летчиком стать решил, как тогда модно и престижно было, потому что наш дом неподалеку от гражданского аэропорта находился. Впрочем, в то время сугубо цивильным он не был – его и военные использовали. Естественно, очень много различных самолетов вокруг пролетало, и это подстегивало.
– Ну, «летчиком» вы стали – налетали много…
– Да, только без диплома. Летчиком-любителем, в общем-то…
– В начале 70-х в Ворошиловграде, ныне Луганске, футбольная команда «Заря» громко о себе заявила, которая под руководством Германа Зонина в 72-м году чемпионом Советского Союза стала, – для провинциального коллектива в то время случай уникальный! Сегодня уже можно сказать, что такого успеха достичь удалось благодаря тому, что первый секретарь обкома партии Владимир Васильевич Шевченко очень любил футбол и игроков дополнительно стимулировали, хотя, по большому счету, это уже большого значения не имеет – исторический факт важен. Вы из «Зари» перед триумфальным 72-м годом ушли, поэтому чемпионом СССР тогда так и не стали – сожалели об этом?
– Нет – наоборот, рад за ребят был, с которыми мы вместе трудились, и мне, кстати, как-то в этом плане везло, потому что в хорошие клубы всегда попадал. В «Заре» два года мы проработали – на третий команда чемпионом СССР стала, а в киевское «Динамо» я в декабре 71-го (считайте, в 72-м) пришел, и через год мы также первыми финишировали.
– Золотые медали «Зари» вы заслуженными считаете?
– Это хорошая команда была, игроков по человеческим и профессиональным качествам тщательно отбирали, и футболом мы жили.
– Народная любовь к «Заре» большая была и искренняя, а вы геройским парнем себя чувствовали?
– Ну, поскольку я только из сумского «Спартака» туда перешел, то поменьше: как вновь прибывший глаза местным болельщикам еще не намозолил. Наоборот, это они ко мне привыкали, а так, естественно, где бы мы ни появлялись, болельщики от души приветствовали нас, благодарили.
«В СОПРОВОЖДЕНИИ СЕКРЕТАРЯ ОБКОМА Я БЫЛ В КИЕВ ДОСТАВЛЕН И СЕКРЕТАРЮ ЦК СДАН ИЗ РУК В РУКИ»
– Многие футболисты из провинции, которые, как и вы, выдающимися мастерами в киевском «Динамо» стали, признавались мне, что идти сюда боялись, робели – понимали, что уровень здесь высочайший и они могут на вторых, а то и третьих ролях оказаться, тогда как дома первыми парнями на деревне были. У вас, когда в «Динамо» вы шли, коленки, простите, не тряслись?
– Нет, и я свои слова проиллюстрирую. Вы же представляете, чем были тогда Коммунистическая партия, первый секретарь обкома, секретарь ЦК?
– Конечно…
– Ну так вот, когда в Ворошиловграде узнали, что в «Динамо» меня приглашают, с местным руководством разговор состоялся. Мне сказали: «Решение только от тебя будет зависеть, и если не хочешь, не поедешь, а если хочешь – удерживать не станем». – «Хорошо, – я ответил, – тогда остаюсь», но недели две спустя в сопровождении одного из секретарей обкома я был в Киев доставлен и секретарю ЦК сдан…
– …из рук в руки…
– Именно.
– Ваш первый динамовский наставник Александр Севидов хорошим тренером был?
– Вопрос некорректный, потому что, как коллега о коллеге, говорить о нем ни что-то плохое, ни слишком хорошее я не могу. Отвечу так: как тренер и как человек мне он нравился.
– В 73-м году за три тура до окончания чемпионата СССР его сняли – он поплатился за то, что в финальном матче Кубка Союза с ереванским «Араратом» с заменами не угадал? Напомню: вместо активных Блохина и Буряка на поле Севидов защитников Зуева и Кондратова выпустил, в результате чего, выигрывая за две минуты до конца матча со счетом 1:0, киевляне со счетом 1:2 проиграли…
– Если честно, мне и тогда о таких вещах сложно было судить, и сейчас, потому что детали мне неизвестны, а людей, тренеров в ту пору менявших, в живых уже нет. Ну смотрите: 72-й год, вы же прекрасно понимаете: если «Заря» чемпионом стала, значит, мы и Кубок могли взять. Не взяли… Нет, не Севидов был виноват, и я, например, в одном из эпизодов, приведших к голу в наши ворота, маху дал, а в результате… Тогда, как и сейчас, впрочем, особо не разбирались – обвинили прежде всего тренера, команда которого надежд в борьбе за Кубок Союза не оправдала. Плюс золотые медали упустили.
– «Арарат» и то, и другое выиграл, то есть все было логично?
– Да, тем более на сцене появился тогда (о нем много уже говорили) Валерий Васильевич Лобановский – наверное, какие-то предварительные разговоры с ним руководством на эту тему уже велись.
– Ровно 40 лет назад, в 74-м году, два новых наставника в Киев пришли – Валерий Лобановский и Олег Базилевич: один из «Днепра», второй из «Шахтера», причем оба – и это для советского футбола было в новинку – позиционировали себя как главные или, по терминологии того времени, старшие тренеры. Они по так называемой модели Зеленцова работать начали, и сразу команде супервысокие нагрузки предложили, которых советские футболисты тогда, в принципе, не испытывали. У ребят, у вас, в частности, протест это вызвало?
– Поначалу нет – напротив, тренировались мы с удовольствием, потому что нам объяснили, для чего это все нужно: все-таки одно дело заставлять футболиста что-то выполнять, а другое – убедить его в том, что это необходимо. Естественно, процесс пошел – тем более команда уже была готова, как следует укомплектована…
– Севидовым?
– И им в том числе. Что-то еще до него Виктором Масловым было заложено, но это, как говорится, сработало вовремя, плюс тренеры – они же не рядовые были, а именитые. Более того, после установочки, перед выходом на матч мы искали себе местечко, чтобы уединиться, и друг друга настраивали, уточняли, кто что должен на поле делать.
– Ваши товарищи, однако, мне признавались, что эти нагрузки многих просто загоняли: одних выворачивало наизнанку, другие не могли дальше бежать, – и подспудное недовольство какое-то назревало…
– Ну, это уже потом случилось, а поначалу к требованиям тренеров все с пониманием относились. Тяжело было, не скрою, но мы втянулись, адаптировались, ведь чувствовали: это большую приносит пользу.
– Кто-то из тандема тренеров немножко главнее был или они действительно были во всем равны?
– Валерий Васильевич все-таки выделялся, да вы же и сами прекрасно понимаете: когда со своим другом общаетесь, кто-то из вас на первом месте, а кто-то на втором – это жизнь.
«В 76-М ГОДУ ЕСЛИ Я, ДОПУСТИМ, В СОСТАВ НЕ ПОПАДАЛ, БЫЛ ОЧЕНЬ ДОВОЛЕН»
– В киевском «Динамо» вы стали трехкратным чемпионом Советского Союза, двукратным обладателем Кубка СССР, обладателем Кубка кубков и Суперкубка УЕФА – карьера блестящая! – но 75-й, год выдающихся динамовских побед, стоит, конечно, особняком. Вы одним из 11-ти основных игроков являлись, и, кстати, сейчас трудно представить, что тогда не то что скамейки запасных не было – всего два-три человека без ущерба для общекомандных действий выходить на замену могли…
– Да, вы правы.
– Удивительная для нынешнего футбола история, а вы чувствовали, что это ваш и ваших партнеров триумф, вершина, которую не то что превзойти, а даже еще раз покорить будет трудно?
– Дело в том, что мы о таких вещах даже не задумывались – это сейчас можно назад оглянуться, посидеть, проанализировать что-то, а тогда мчались вперед и только вперед. Лишь когда с проблемами в 76-м столкнулись (наверное, у вас будет на эту тему вопрос), поняли, что работа работой, но отдыхать, восстанавливаться тоже надо, а мы же, по большому счету, две, максимум три недели отдыха в год имели…
– Вы же не только за клуб – и за сборную СССР играть успевали…
– Да-да-да, плюс и с семьями же побыть хотелось, в моральном плане чуток отойти, а на руки получали путевки, по которым, учитывая проблемы свои со здоровьем, ехали восстанавливаться…
– А проблемы уже начинались?
– Да ну – куда же без них?.. Это причем не то что болезни, а профессиональные издержки: у одного со спиной нелады, у другого суставы, третий операцию перенес, четвертый в связи с большими нагрузками различные хвори, такие, как насморк, простуда, подхватывал… Мы поняли, что действительно отдыхаем мало, и когда подготовку к сезону-76 начали, уже разговоры между футболистами пошли. Мы впечатлениями обменивались, каждый свое мнение высказывал, и сходились в том, что это неправильно.
– Я со многими динамовцами из того «золотого» состава говорил – по их словам, бунт в команде зашел настолько далеко, что руководству ЦК чуть ли не ультиматум поставили: или они (тренеры Лобановский и Базилевич), или мы – так и было?
– Да, потому что накопилась усталость, и только вдумайтесь: в 76-м году если я, допустим, в состав не попадал, был очень доволен. Помню, на сборы в Болгарию мы поехали – там среднегорье. За неделю до возвращения оттуда у меня проблемы возникли, и хорошо, врачей было много, потому что не только мы к Олимпийским играм готовились, но и немцы, болгары, румыны. Собрался консилиум, потому что вроде ничего, ничего, а потом раз – аппендицит.
Спустили меня вниз, прооперировали, и когда домой приехали, я думал: «Ну, сейчас ребята на сборы отправятся, а я с семьей побуду, отдохну, восстановлюсь как-то», а Валерий Васильевич головой покачал: «Ни в коем случае. Как это так? Раз команда там будет, твое место с ней. Не-не-не, поехали», и через неделю я уже в общей группе тренировался. Вдумайтесь: две недели спустя после удаления аппендицита! – через три я уже на поле играть вышел.
– Кому теперь об этом расскажешь?
– Если обычному человеку месяц сейчас после операции подобной дают, то сколько нужно было мне восстанавливаться…
– …при тех сумасшедших нагрузках…
– Представляете?
«КОГДА НА ФУТБОЛЬНОЕ ПОЛЕ МЫ ВЫХОДИЛИ, ЭТО КОМАНДА БЫЛА – ПОПРОБУЙ КТО-НИБУДЬ ИЗ СОПЕРНИКОВ НАШЕГО ИГРОКА ТРОНУТЬ»
– Несколько лет спустя, когда вы с Валерием Васильевичем уже как тренер в «Динамо» работали и вас наверняка какие-то если не дружественные, то уж партнерские наверняка отношения связывали, в разговорах с ним темы 76-го года касались?
– Нет.
– Никогда?
– Нет, потому что ушло все… Вы правильно сказали: то бунт был, и мне приятно отметить, что действовал наш коллектив открыто: мы не прятались, не шептались, не жаловались кому-то, а на тренировочной базе в Конче-Заспе засели (туда люди из ЦК партии приезжали, и по этому поводу свое мнение мы им высказывали). Ну о чем говорить, если я, например, имея тогда, в 28 лет, игровой вес 76 килограммов, в этих матчах на поле с 72-мя выходил. Минус четыре кэгэ – это явление ненормальное.
– Хорошо, что не пять…
– Ну да. Высказали, в общем, друг другу наболевшее – и все, и Лобановский, между прочим, изменился.
– Что-то понял?
– Ну, естественно – он же человеком был, причем весьма эрудированным, и как личность, как специалист выводов не сделать, не извлечь из такой ситуации пользу не мог…
– «Хорошо, – сказало тогда якобы руководство, – тренеры от работы пока отстраняются, избирайте из числа футболистов совет и к матчу с «Днепром» готовьтесь самостоятельно», и вот дома вы выходите на поле против «Днепра», поначалу в счете 1:0 ведете, но в итоге проигрываете 1:3. Некоторые динамовцы, ваши партнеры, мне говорили: по их мнению, некоторые игроки по договоренности с Лобановским и Базилевичем этот матч соперникам сдали, чтобы показать: без тренеров никуда. Так это, на ваш взгляд, или нет?
– Сложно сказать, во всяком случае, признаний ни от кого – имею в виду тех, кто в этом якобы был замешан, – я не слышал. Мое мнение таково: раз все это происходило, то не без причин – кстати, когда мы на собраниях претензии тренерам высказывали, некоторые футболисты молчали. Видя это, остальные начинали с ними на повышенных тонах разговаривать, горячо и нервно свою точку зрения отстаивать – и уже отсюда ответ на вопрос, почему проиграли мы, вытекает.
Да, футболисты у нас подобрались высокого класса, но командой (а нам много рассказывали и объясняли, что это такое) на то время мы не были и в этом убедились. Тогда мы заявления об увольнении написали и разошлись – я в больницу лег, другой уехал, третий еще куда-то подался, четвертый за дубль начал играть, но когда команда в сложное положение попала, с нами беседовать начали и просить: «Ребята, давайте-ка возвращайтесь». Так через 10 бесцветных игр снова мы собрались, сели, друг с другом поговорили и вперед полетели…
– …как раньше летали…
– Да, и немножко нам не хватило, чтобы снова первое место занять.
– Вы сказали, что некоторые ребята друг друга не понимали: были в команде (я знаю это со слов и Леонида Буряка, и Олега Блохина, и Владимира Мунтяна) группы по интересам: кто-то с кем-то дружил, а единого коллектива не получилось. Виктор Звягинцев, например, утверждал в интервью «Бульвару Гордона», что даже до мордобоя дошло – из-за того, что решили все вместе заявление об уходе из команды подать, а Решко вдруг передумал, Онищенко ударил его по лицу…
– Может, вы в чем-то и правы, раз было такое, но когда на футбольное поле мы выходили, это действительно команда была. Попробуй кто-нибудь из соперников нашего игрока тронуть…
– …защитники правила хорошего тона объяснят моментально…
– Да! В жизни один резко на все реагирует, другой более сдержан, но на тренировках мы себя не щадили, и по окончании их некоторых, как говорится, надо было с сеток снимать, потому что, если бы тренировались вполсилы, ничего бы не выиграли. Когда конфликт тот случился, мы понимали: это пережить надо, и как можно быстрее, и раз уж опять собрались, то какой смысл второе-третье, а тем более четвертое-пятое места занимать, если привыкли первыми быть? Мы жили тем, что только побеждать хотели – всегда!
– С 75-го года почти уже 40 лет прошло, а киевское «Динамо» того образца до сих пор в памяти тех, кто любит футбол, для кого он – религия. Уникальные ребята тогда подобрались: каждый был на своем месте лидером, ни в одной из линий слабых мест не было. Это действительно была команда выдающихся мастеров, людей с двумя сердцами, для которых тайн на футбольном поле не существовало?
– Ну, тайн, как вы понимаете, нет, если их соперник не создает…
– Это как тренер вы говорите?
– Да, и мы это понимали. Для нас ведь теоретические занятия проводились, мы видеозаписи игр соперников просматривали – у нас у первых видеомагнитофоны появились, сбор информации шел, выработка алгоритма…
– Этим Михаил Ошемков занимался?
– Да, материалы готовил. От этого же никуда не денешься: выходя на поле, чтобы определенного соперника обыграть, сильные стороны его «связать» надо и навязать игру, в которой можно свои преимущества проявить, так что сюрпризов хватало, но эти ребусы мы по мере поступления решать старались.
«БОЛИ БЫЛО МНОГО, НО БЕЗ НЕЕ КАК?»
– Может, это прозвучит очень наивно, по-дилетантски, но мне почему-то кажется, что футболисты вашего поколения и следующего, которое в 85-86-м годах блистало, – были в отношении к своему делу, к профессии очень честны, любили футбол и лишь бы как, спустя рукава, подходить к нему не позволяли. У вас нет ощущения, что нынешние ребята этого лишены напрочь?
– Нынешние уже более-менее подтянулись, потому что многие понимать начинают: чудес не бывает. Чтобы на поле игрой удивлять, надо на тренировках ее отрабатывать, а до этого поколение… Да, целиком с вами согласен, и когда я в клубах работал…
– …насмотрелись?
– Ой-ой-ой! Очень много таких нерадивых ребят попадалось, а то, что в другое время были мы рождены, вы и сами прекрасно знаете – мы же с этого разговор начали. Непростая была тогда жизнь, ничего с неба не падало – надо было самим пыхтеть, и даже дети – дети! – работали. Я в 16 лет уже на завод пошел, но разве по нынешним представлениям это жизнь?
– Вопрос, может, бестактный, но тем не менее… Из сегодняшнего состава киевского «Динамо» хоть кто-нибудь в основе 75-го года мог бы, на ваш взгляд, появиться?
– Без комментариев – отвечать на этот вопрос я некорректным считаю.
– У вас очень сильная линия защиты тогда была: вы, Решко, Трошкин, Матвиенко, Коньков – пройти этих ребят было невероятно трудно, а вы локоть друг друга чувствовали, понимали друг друга с полуслова?
– Да, потому что «Динамо» – это же фактически сборная СССР была. Вы понимаете ведь (мы на эту тему уже говорили), что тренер тогда только на игрока показывал – и ему того сразу же, моментально, привозили. Помните, как и откуда Колотова доставили?
– Из «Рубина» казанского…
– Да, причем на него там уже очень многие клубы глаз положили, но…
– Особенно Москва хотела его заполучить…
– Однако…
– Ваше поколение отличалось еще тем, что умело играть с травмами, через боль, тем более что зачастую замен-то и не было. Болельщики вас очень смелым считали, а сами вы физической боли боялись? Травм вообще много было?
– Бессчетно, потому что много было борьбы, и если ее мы навязывали, значит, не трусили… Здесь, в Союзе, еще более-менее складывалось, а когда в Европу приезжали, там тоже бойцы были.
– Неслабые ребята, да?
– Помню, на первую игру с «Баварией» в Суперкубке прибыли, и когда вышли накануне на тренировку, знаете, сколько человек в общей группе было? Семеро, а завтра играть.
– Лазарет…
– На следующий день перевязали ребят, накололи… Тяжелый был матч, но выиграли, однако это не единственная такая игра – до нее финал Кубка кубков был с «Ференцварошем»…
– После матча с «Араратом» в Ереване, где соперники киевлян не щадили – будто специально выводили из строя…
– Да, а у меня же со спиной проблема была. Первую боль лет в 18 еще в сумском «Спартаке» почувствовал – из-за перегрузок межпозвоночные диски съехали, и по этой причине последние два года в «Динамо» много травм получал. Ситуацию усугубили неприятности с задней поверхностью бедра: надрыв мышцы, микронадрыв (почему и закончил рано, в 30 лет), и вот за день до «Ференцвароша» по мячу ударил – и опять острейшая боль. Ну потерпели, потом накололись опять же, и все – пошли дальше играть.
Боли много было, но без нее как? Если ты к ней не приноровишься, она все время будет тебя донимать, а надо терпеть, и мы сейчас уже со своими подопечными опытом делимся, рассказываем, как ее пересилить. Они тоже понимают прекрасно: без этого никуда.
– Как же вы себя играть заставляли, что перед выходом на поле себе говорили? «Надо!»?
– А там, по-моему, и говорить ничего не нужно было, потому что сами все чувствовали. Ну как? Если на игру мой приятель не выйдет – защитник, да еще и полузащитник, – сложновато команде придется, и все это понимали. Только если уже невмоготу было, матч пропускали…
– Говоря с вашими партнерами о том, какие характерные черты были присущи вам как защитнику, слышал от них: смелый, тактически грамотный, умевший читать игру, – но они еще добавляли, что вы отличались умением концентрации не терять, не расслабляться, чего очень многим даже выдающимся мастерам не хватает. Это врожденное качество или вы его тренировали?
– Даже если врожденное, без тренировки пропадет все быстро, а так, естественно, ты на футбольное поле выходишь и знаешь: свисток – это начало игры, свисток – конец, тем более что такого отношения от нас требовали. Голы на первых секундах добавленного времени забиваются из-за чего? Из-за…
– …потери концентрации…
– Вот представляете, команда столько сил отдала, но один кто-то расслабился – и получили. Это уже, как говорится, не есть хорошо, так что все об этом знали, и тренеры нам твердили: от начала до конца только на одном ты сосредоточен, а потом уже чем-то еще занимайся, о другом думай.
«МЮЛЛЕРУ, МОЖНО СКАЗАТЬ, ГОСПОДЬ БОГ ПОМОГАЛ – ВОТ БУДУТ В ШТРАФНОЙ ПЛОЩАДКЕ ЧЕЛОВЕК 20 СТОЯТЬ, А МЯЧ, ЕСЛИ БОРЬБА ИДЕТ, К НЕМУ ВСЕ РАВНО ОТСКОЧИТ»
– Задача защитника – соперников к воротам своим не подпускать, а кому из великих вы противостояли, с кем в дуэлях один на один сражались?
– Со многими, но особенно легендарный форвард мюнхенской «Баварии» и сборной Германии Герд Мюллер запомнился – этот человек для футбола рожден…
– …и голы из ничего забивал, да?
– Особенность его такая была: вот, допустим, будут в штрафной площадке человек 20 стоять, а мяч, если борьба идет, к нему все равно отскочит. Непросто было его опекать – он действительно одним из самых непредсказуемых был, и, можно сказать, Господь Бог ему помогал, потому что невозможно так вот нетривиально, мгновенно реагировать… Даже сейчас смотришь, допустим, все эти записи…
– …а смотрите?
– Ну, естественно, так иногда даже объяснить не можешь, как это все произошло.
– Чутье, да?
– Вот именно, чутье уникальное.
– Перед поединками с большими командами лично у вас мандраж был?
– Он вообще двух видов бывает: один легкий, который настраивает, помогает собраться, и другой, который с футбольного поля тебя убирает. Мы все понимали прекрасно: если тебя мандраж второго типа посещать будет, какой смысл вообще на матч выходить, и такого у нас практически не было.
– Великий Владислав Третьяк рассказывал мне, как в 1972 году сборная Советского Союза по хоккею к канадцам на знаменитую суперсерию прилетела (напомню читателям, что так восемь матчей между лучшими профессионалами Канады и сборной СССР назвали). Когда наши ребята вышли первый раз на лед, 18-тысячный ревущий стадион увидели и соперников – воинственные прически, бычьи шеи, шлемов нет, да еще и жвачки жуют, улыбаясь беззубыми ртами: кажется, только скажи «фас!» – разорвут… «У нас колени подкосились просто, – говорил он. – Мы поняли: это все» – у вас подобные случаи были?
– Разве что в начале карьеры или когда с серьезным соперником первый раз встречался (ведь и Третьяк говорит, что это первая игра их была), а когда опыт имеешь, такого уже не произойдет. Да, переживаешь, но мы же в команде общаемся, тренируемся и знаем уже, кто на что способен. Идеального футболиста нет – даже тот, у кого, как говорится, история сильная, очень сильная, может где-то себе слабину позволить, поэтому мы и старались друг друга страховать, выручать.
– Были в вашей команде ребята, которые умели практически все?
– Ну, это очень и очень сложно.
– А Виктор Колотов?
– Ну, не зря же он, хотя и на несколько лет моложе многих, капитаном команды был – значит, и в других аспектах имел преимущество…
Что-то у него действительно было, потому что он практически все мог, но знаете, какой ценой? Не берег себя… Хоть и говорили, что он двужильный, даже прозвище ему дали «Два сердца», к сожалению, это не так…
– Вот и надорвался… Грустно на его похоронах было, когда вся команда собрались, а капитана среди вас уже не было?
– Да не то слово!
– Казалось, что частичка каждого из вас тогда умерла?
– Да, потому что человека не стало, с которым определенный отрезок времени мы прошли…
– …и какого времени!..
– Да, на таком уровне, и видеть, что он уже не здесь, а в другом мире, невероятно тяжело было.
«ЭТО НЕ ЛОБАНОВСКИЙ МЕНЯ ПРИГЛАСИЛ – Я К НЕМУ САМ ПОМОЩНИКОМ ПОПРОСИЛСЯ»
– Мы говорили о том, что в «Динамо» тогда группками дружили, а кто в вашу входил?
– Коньков, Онищенко…
– То есть эта дружба, я так понимаю, сквозь годы прошла?
– Да, потому что такого – вот сегодня она есть, завтра нет, а потом опять появляется, не бывает.
– Это правда, что Блохина в команде не любили?
– Без комментариев, и даже если что-то где-то проскальзывало, как можно не любить человека, который столько мячей забивает?
– А были ребята, которых любили все?
– Ну, давайте слово «любили» заменим – уважали…
– Кто, кроме Колотова, непререкаемым авторитетом являлся – Рудаков?
– Так у каждого, как говорится, он свой – для меня это один список, для Иванова – второй, для Петрова – третий. Все сугубо индивидуально, в то же время как можно человека не уважать и в одной с ним команде играть?
– Всякое случается…
– Так это не команда уже, не коллектив единомышленников…
– Бразильского форварда Халка в «Зените», по-моему, вообще не любит никто, тем не менее…
– Ну, вы же понимаете: немножко другое сейчас время, потому что, с одной стороны, это о человеческих качествах игроков говорит, которые, увы, оставляют желать лучшего, а с другой стороны, те зарплаты, которые они получают…
– …поводом для нелюбви и стали…
– Да – вы же знаете, сколько им платят. Вот вам пример: мы Кубок кубков выигрываем и получаем аж, дай Бог памяти…
– …долларов 500, наверное…
– 500 или 700 – где-то так.
– Богатыми по тем временам людьми вы были…
– Ну да! – там же, кроме 500 долларов от украинского Спорткомитета, и от московского кое-что перепало.
– Представляете, сколько жвачек можно было купить!
– Вот именно!
– И в киевском «Динамо», и в сборной Советского Союза вы капитаном были – сборная, когда игроками из других клубов пополнилась, сильна была?
– Естественно, потому что не простые же добавлялись ребята, да и какой смысл человека брать, уровень которого заданной планки ниже? Можно и теми 11-12 киевскими динамовцами, что были в наличии, обходиться, а так футболистов, разумеется, приглашали хороших, тех, кого по какой-то причине в «Динамо» вытащить не могли.
– В 30 лет вы из большого спорта ушли – для защитника до обидного рано…
– Конечно.
– Думаю, при нынешней медицине еще лет шесть играли бы смело…
– Наверное, если бы все это обратно вернуть, можно было бы сознательнее управлять процессом, более осмысленно относиться к игре, по-другому где-то чем-то распорядиться… Был бы уже опыт, а так, естественно, одним желанием все горели: только вперед! Сейчас, безусловно, это иначе выглядит, потому что игра немножко другой стала. Раньше, если команда по-настоящему классная, остановить ее очень сложно было, а теперь много тактик в арсенале имеется, позволяющих эти сильные стороны нивелировать, то есть тогда футбол был более функциональный.
– Покойный Владимир Маслаченко мне говорил: «Великие в прошлом динамовские игроки станут преемниками Лобановского только в том случае, если не будут на это божество оглядываться, а пойдут собственным путем – бесконечно футбольного Мао Цзэдуна цитировать попросту неприлично! Вы что, второго Лобановского хотите? – вопрошал он. – Его не будет, а из думающих тренеров есть Миша Фоменко, который, я знаю, вел дневники. За Лобановским тренировки записывал, схемы, порядок действий на поле». Это правда?
– Ну, дневниками это, по большому счету, не было – вот упражнения действительно записывал и свои мысли по поводу… Так это начиналось, а какое-то время спустя уже сам понимал, что к чему, потому как если метод не усвоишь, через сознание свое не пропустишь, управлять процессом не сможешь.
– То есть что-то вы все-таки конспектировали?
– Ну, естественно – а как же?
– Это для вас естественно – разве кто-то еще из ребят записи вел?
– Дело в том, что мы такими подробностями тогда не делились.
– С 80-го по 84-й год вы тренером киевского «Динамо», то есть помощником Валерия Васильевича Лобановского, были – это он вас пригласил или вы сами с просьбой к нему подошли?
– Нет, я.
– Ух ты!
– Да, в 80-м году, окончив Высшую школу тренеров, к Васильичу попросился: «Теорию-то я уже подучил, а теперь немножко практики получить надо», и где же, как не в команде, где был игроком? Я сразу объяснил, что прийти не навсегда хочу, всю жизнь помощником оставаться не собираюсь, это меня не устраивает. Просто в Киеве пару лет поработаю – и в свободное плавание пущусь.
– Он к этому нормально отнесся?
– Абсолютно, без проблем.
«МЫ ПОНИМАЛИ: С ЛОБАНОВСКИМ ТЯГАТЬСЯ НЕ МОЖЕМ»
– Каким в течение этих четырех лет был в киевском «Динамо» круг ваших обязанностей?
– Первый год Анатолию Пузачу в дубле я помогал, а потом начал самостоятельно с ним работать, плюс в командировки на просмотр ездил. Не выискивать, кого бы где взять, а конкретно: фамилия такая-то, такая-то и такая-то, плюс информацию о командах, с которыми предстояло играть, собирал.
– Тогда матчи дублирующих составов – в частности, киевского «Динамо» (я хорошо это помню, поскольку ни одного не пропускал) – собирали полные стадионы: дубль у киевлян был сильный, и болельщики на него шли с удовольствием. Это, правда, другие были болельщики: они не просто любили футбол – очень хорошо в нем разбирались, много знали и видели, а какие ребята тогда в дубле тон задавали! Кого из них, самого яркого, выделить можете?
– Михайличенко, Раца…
– Кузнецова, наверное?
– Естественно, хотя он недолго там поиграл – в основном составе быстренько закрепился. В дубле тогда очень много способных ребят было…
– Каратаев, Савельев, Баранов, Олефиренко, Черников, Пасичный, Гуйганов?
– Да, но их карьера в первую очередь от них зависела. Это как витязь на распутье: направо пойдешь – неприятности наживешь, прямо пойдешь – славу найдешь, налево пойдешь – жив будешь, да себя позабудешь, и многие ушли, потому что неправильный выбор сделали.
– Интересно вам с ними было?
– А как же? Во-первых, незнакомые приезжают ребята, школы у них разные. Они у одного, другого, третьего, четвертого наставника тренировались, и вот, общаясь с ними, ты видишь, насколько методика подготовки в «Динамо» от той, которая знакома им, отличается. Разумеется, все это подтягивать, направлять нужно…
– Когда вы тренером стали, ваше общение с Лобановским по сравнению с прежним, в качестве игрока, изменилось?
– Естественно, тем более что очень много, особенно в первые год-полтора, вопросов возникало, которые я тут же ему задавал.
– И он отвечал?
– Без проблем, без напряжения, как коллега коллеге.
– 12 лет уже после смерти Валерия Васильевича прошло… Наверное, вы и сегодня о нем иногда вспоминаете, когда ответы на какие-то вопросы ищете, и думаете, как бы он ту или иную проблему решил?
– Понимаете, сравнивать сложно: как я уже говорил, это своеобразный был человек – не то что своеобразный, а разный, и на месте он не стоял, одинаковых рецептов на все случаи жизни у него не существовало. При нем сколько перестроек в «Динамо» происходило – одни игроки уходили, другие приходили, у него, дай Бог памяти, составов шесть-семь менялись, и одинаковыми эти команды не были.
– Когда разговор о Лобановском заходит, что в памяти тут же всплывает?
– Наверное, «первое свидание» – мы же о нем все наслышаны были: дескать, такой тренер… Тем более, по большому счету, он не намного старше нас был – на семь, восемь, девять лет, кого как. Какие-то ожидания это подпитывало, а потом все на свои места встало, и каких-то моментов недопонимания, отторжения не было, потому что, если человек другого человека уважает, будет все от него брать, а если равнодушен к нему, слова его мимо ушей пропускать станет. Мы равнодушны не были…
– Известно, и это не секрет, что Валерий Васильевич авторитарным, в общем-то, был и сильных людей рядом с собой не очень-то жаловал, то есть на вершине, как я понимаю, он должен был находиться один, место помощников – немножко в тени. Вы себя в тени ощущали?
– Дело в том, что что-то показывать при нем мы не хотели – понимали, что с ним тягаться не можем.
– Система координат, субординация была…
– Да, и какой же смысл? Просто неразумно с нашей стороны выпячивать себя было.
«КОГДА СЫН САДДАМА ХУСЕЙНА УДЕЙ ЧЕРЕЗ ПЕРЕВОДЧИКА О ЧЕМ-ТО У МЕНЯ СПРОСИЛ, ТОТ ТАК ПОТОМ ПОКРЫЛСЯ, БУДТО ВЕДРО ВОДЫ НА НЕГО ВЫЛИЛИ»
– Впоследствии украинские команды, главным тренером которых вы были, в чемпионате с киевским «Динамо» встречались, у руля которого Лобановский стоял, – какое-то общение с ним у вас было?
– В основном телефонное – по-другому уже из-за специфики не получалось: прилетели, сыграли – и на самолет. Как следует поговорить или в отпуске было возможно, или где-то при случае.
– В 83-м году, когда Валерий Васильевич вновь сборную Советского Союза возглавил, киевское «Динамо» его единомышленник Юрий Морозов принял, но, как многие ребята, при нем игравшие, мне говорили, как тренер, он был гораздо слабее, и команда начала пить. Почему, на ваш взгляд, Морозов не смог динамовским «кораблем» управлять?
– Ну, если бы я, допустим, непосредственно при его работе с ребятами присутствовал, какое-то мнение более точное у меня было бы, а так что можно сказать? Раз у человека не получилось, естественно, что-то причиной тому стало, потому что любой состав, любая команда, если она действительно сплоченная и с огромнейшей мотивацией, будет вперед двигаться. Если этого у футболистов нет, их надо к нужному состоянию подвести, объяснить людям цели, задачи поставить, заставить что-то предпринимать, какие-то рычаги включать. Видимо, это сделано не было – отсюда и результат.
Мне с Юрием Морозовым довелось поработать – в 90-м он ехал в Ирак национальную сборную возглавить и помощником меня пригласил, плюс я там багдадскую команду «Аль-Рашид» тренировал, которая основным поставщиком футболистов в сборную являлась.
Я раньше на месяц или полтора прилетел: он меня досрочно отправил, чтобы ознакомил игроков с направлением, в котором сборной идти предстоит. Тогда чемпионат мира в Италии проходил, и Морозов у Валерия Васильевича помощником был – потом приехал, мы совместно один или два сбора провели, и началась война – пришлось уезжать. Кстати, команда была неплохая – очень хороший подбор футболистов ее отличал и отношение к делу на должном уровне было. С дисциплиной никаких проблем не было, особенно после того, как пару человек в армию пригрозил отправить. У них же то война, то перемирие, а воевать – не в футбол играть…
– Интересно в Ираке было?
– Очень, потому что для меня это уже совсем другой уровень оказался.
– Саддама Хусейна видели?
– Видел, но общался в основном с его старшим сыном Удеем – именно он и федерацию футбола курировал, и спорткомитет, и команду мою «Аль-Рашид». (За Удеем Хусейном, который Иракскую футбольную ассоциацию возглавлял, закрепилась ужасная репутация. Иракские спортсмены, бежавшие на Запад, рассказывали: когда команда проигрывала, Удей «прописывал» футболистам порку дубинками, в нечистоты их окунал, приказывал с моста сбрасывать, заставлял ползать по раскаленному асфальту и бетонные стены пинать. Во время неудачного матча он подробные делал пометки, каким истязаниям каждого игрока подвергать стоит, и по окончании поединка провинившихся (нередко это была вся команда) отправляли в подвал здания Олимпийского комитета, где их ждали долгие дни измывательств. Согласно собранным показаниям, за последние годы в Ираке были замучены насмерть более 50 спортсменов, и почти ко всем смертям причастен сын иракского президента. – Прим. Д. Г.).
– Отношение к вам Удея Хусейна уважительное было?
– Да, вполне. Мне переводчик там помогал, который, кстати, в Киевском институте физкультуры учился, и, помню, пошли мы к Хусейну на первый прием. Удей нас усадил: вопросы, ответы пошли и, соответственно, перевод. Он у меня о чем-то спросил, я ответил и на переводчика посмотрел: а тот вдруг так потом покрылся, будто ведро воды на него вылили.
– От страха?
– Да, разумеется. Ну, собеседование закончилось, мы откланялись, и я к переводчику: «А что случилось-то?» Тот отнекивается: «Да ничего такого». – «Как ничего? – такой мокрый ты стал. Что Удей у тебя спросил?» Не отстал, пока правды не добился. «Он, – признался, – вопрос задал: «Почему тренер коротко отвечает, а ты переводишь длинно – у него мало слов, а у тебя много?» Кстати, уже на следующий день после первой игры с китайцами контракт я переподписал.
В первом матче мы их, по-моему, 3:0 обыграли, а китайская команда в этом регионе сильной считалась, и во второй игре тоже верх взяли: то ли 1:0, то ли 2:1 – не помню уже. Хусейн тут же меня пригласил… У меня контракт через «Совинтерспорт» был подписан по схеме: «один плюс два» (то есть тренер год отработать обязан, а потом, если руководство захочет, оно продлит его еще на два. – Прим. Д. Г.) и зарплата тысяч пять долларов, из которых, как обычно, мне…
– …три тысячи…
– …а две государству отдай. Он обо всем расспросил, я рассказал ему, как есть. «Ну, хорошо, – подытожил Удей, – подписывай новый контракт: «два плюс один», и зарплата в три раза больше будет, но все деньги себе забирай, я с «Совинтерспортом» договорюсь». Все, без проблем, но получилось, что мы всего полтора месяца там проработали из-за того, что папа его в Кувейт за нефтью пошел…
– …не вовремя…
– Ну да.
«МЕШКОВ ДЕНЕГ В «ГУРИИ» Я НЕ ВИДЕЛ, НО С ФИНАНСИРОВАНИЕМ ПРОБЛЕМ НЕ БЫЛО»
– В конце 80-х под вашим руководством команда «Гурия» из Ланчхути – то есть даже не из областного центра, а из провинциального районного, который мало кто на карте Советского Союза мог отыскать, – в высшую лигу советского футбола вышла: беспрецедентный случай! В Грузии здорово вам работалось?
– Ну, конечно, а как это получилось? Сперва от Валерия Васильевича я в Чернигов ушел, где поработал два года в «Десне», потом в Кривой Рог меня пригласили – вроде же крупный промышленный центр, но когда я туда приехал, посмотрел, как люди футболом там занимаются, и начал где-то другое место искать. Правда, не я нашел, а меня: «Гурия» тогда в высшей лиге была, но уже игры, как говорится, сливала, и когда они в Днепропетровск (это от Кривого Рога близко) на матч приехали, там обо всем и договорились.
– Если не ошибаюсь, в селе под Ланчхути Эдуард Шеварднадзе родился?
– Да.
– Уважаемые грузины мне говорили, что в советское время «Гурия» очень богатой командой была: судьям, по слухам, мешки денег привозили – просто ставили и уезжали: это правда?
– Я этих мешков не видел…
– …а чемоданы?
– Ну, с финансированием проблем не было, тем более кто из футболистов в «Гурию» поехал бы, если бы там так же, как в остальных командах, платили? Наверное, у ее игроков зарплаты были повыше, но я, где бы ни работал, не знал, сколько мои подопечные получают: меня это не интересовало. В то время там человек семь-восемь из Украины и России было.
– И хорошие игроки?
– Хорошие, а почему нам тогда не удалось в высшей лиге «Гурию» сохранить? Потому что тбилисское «Динамо» тоже из нее выпадало…
– …и кто-то должен был собой пожертвовать?
– Вы правы – мне так и сказали, но через год мы уже за несколько туров до окончания чемпионата вновь в высшей лиге были, а потом Союз развалился, и гурийцы в ней играть отказались. Ну, не то чтобы отказались…
– …просто свой чемпионат грузины организовали…
– …и там уже неинтересно стало.
– Думаю, где бы вы ни работали после того, как перестали в киевском «Динамо» играть, все равно мечта одна была – вернуться в родной клуб главным тренером. Вы этот пост в 92-93-м годах занимали, которые жуткой разрухой всего и вся запомнились, – тяжело было?
– Ну, представьте: команда на высоком была уровне, а потом все развалилось, многие футболисты за рубеж уехали, а те, кто остались, по сторонам смотрели… Ну а всегда же, что бы ни было и кто бы ни работал, задача стояла одна…
– …первое место…
– Естественно, а тогда (по-моему, «Динамо» уже во втором круге я принял) после первого круга киевляне на четыре или пять очков от «Днепра» отставали – значит, за короткое время надо было создать коллектив, который смог бы все негативные последствия преодолеть. Много, конечно, проблем было, но потихоньку, потихоньку, потихоньку…
– Главная проблема, как мне представляется, заключалась в том, что при первом президенте ФК «Динамо» (Киев) Викторе Безверхом игрокам и тренерам нечем было зарплату платить и люди уже несколько месяцев без денег сидели. Это правда, что если бы Григорий Суркис со своими партнерами тогда не пришел, команда могла просто существование прекратить?
– Да, и так сложилось, что смена президента плавно и безболезненно произошла, а мы в тяжелейшей гонке первое место заняли.
– В 93-м году «Динамо» в Лиге чемпионов легендарную «Барселону» под руководством Кройфа со счетом 3:1 побило, а ведь в «Барсе» тогда такие гранды играли, как Стоичков, Лаудруп, Ромарио, Субисаррета, Куман, Надаль, Гвардиола…
– Да, и кстати, даже сейчас «Барселона» плоды работы Кройфа пожинает, потому что он все снизу доверху там организовал и поставил, начиная с детско-юношеского футбола. Тот же Гвардиола оттуда…
– Сложно было ребят, которые вкуса больших побед не знали, на игру с «Барселоной» настроить?
– Их, наоборот, надо было успокоить – как мы говорили, мандраж должен быть таким, чтобы заставил их сделать на 100 процентов больше, чем они могут, и еще с погодой нам повезло: поле очень тяжелое было, не барселонское – так потихоньку все и сложилось. Могли бы и дальше пойти, но в ответном матче (4:1 в пользу «Барсы». – Прим. Д. Г.) немножко фортуна уже отвернулась: по-моему, Леоненко в один из моментов не забил, а реализовал бы ситуацию – и все!
– Почему же вы из «Динамо» ушли, что случилось?
– Ну, это вопрос не ко мне.
– Об этом потом жалели?
– Естественно – а как же? Покинуть команду, которая все время такие задачи ставит, – это серьезно, и чтобы не сожалеть, надо в такую же амбициозную уходить…
«В ГВИНЕЕ ПОШЕЛ Я К КОНСУЛУ, ДЕНЕГ НА ОБРАТНЫЙ БИЛЕТ У НЕГО ОДОЛЖИЛ… ПОДНИМАЮСЬ В САМОЛЕТ – НЕ ПУСКАЮТ: БАГАЖ УЛЕТЕЛ, А МЕНЯ С РЕЙСА СНЯЛИ»
– Вы сборную Гвинеи после этого приняли?
– Да нет – была у нас в Ровно команда, где я президентом стал…
– «Верес»?
– Да, но там всего, по-моему, тура три или четыре выдержал и уехал…
– …после чего оказались в Гвинее…
– Я там немного пробыл… Отправился туда, потому что, действительно, это новое что-то – все-таки сборная, но когда прилетел и от аэропорта до гостиницы добирался, мне захотелось домой, потому что попал туда в сезон дождей, а это кошмар – картинка неописуемая… Начали работать, и тут у них как раз смена Кабинета министров произошла.
– Предыдущий съели?
– Не то чтобы съели… Там же обычно как? Ротация по кругу: этого министра срок истек – его сменяет другой, в освободившееся кресло идет третий, на его место – четвертый, и пока они не перетасовались, я по предварительному контракту работал, который заключил еще здесь. Пару матчей мы провели – не помню уже, где играли… Рядом с ЮАР страна есть Ботсвана, тоже благополучная, и мы хозяев там, по-моему, 2:0 обыграли и вернулись с триумфом. Еще кого-то победили, гвинейцы довольны, слов нет: ну все, говорят, давай контракт подписывай, и тут мне из ЦСКА-«Борисфена» звонок. Вот и хорошо, думаю…
– По Африке вы немножко поездили?
– Полетал.
– Впечатление удручающее?
– Нет-нет, там, где играли, – европейский уровень жизни. Это как, допустим, из какого-то районного центра в Киев попасть. ЮАР очень богатая страна, в Ботсване тоже все высший класс, а в Гвинее мне не понравилось. Ну, разговор в местной футбольной федерации состоялся, пошел я к консулу, денег на обратный билет у него одолжил…
– Ужас какой!
– Поднимаюсь в самолет – не пускают, багаж улетел, а меня с рейса сняли.
– По распоряжению руководства?
– Ну да. «Что случилось?» – спрашиваю, а мне отвечают: мол, с визой у тебя непорядок. «Как? – удивляюсь. – Вот, смотрите, сроки все выдержаны – никаких проблем», а они: «Ну как же? Ты приглашен был по указанию самого-самого, и покуда он знать не будет, отпустить мы тебя не можем». Пришлось еще на пару дней задержаться.
– В чемпионате Украины вы возглавляли «Металлист», ЦСКА, запорожский «Металлург», «Таврию», и на протяжении почти 20 лет после вашей работы в киевском «Динамо», когда разговор о лучшем из действующих тренеров заходил, специалисты на одной фамилии неизменно сходились – Михаил Фоменко. Это правда, Америку я здесь не открыл, и когда именно вам предложили сборную Украины принять, в этом определенное торжество справедливости было, потому что прекрасному тренеру должное, наконец-то, воздали. У вас чувство какой-то сатисфакции, ощущение, что награда нашла героя, было?
– Нет, и я как-то никогда в претензии не был, ко всему всегда подходил реально… Вы же понимаете, что в этой жизни не все мы решаем, и жалеть о том, что может никогда не случиться, просто непродуктивно. Я в Харькове с «Металлистом» работал…
– …и хорошо работали!..
– …мне один из членов исполкома Федерации позвонил и сказал: «Мы хотим, чтобы сборную ты возглавил, – согласен?», а тогда в исполком все руководители областных Федераций входили. «Вы мне такое предложение делаете, – говорю, – но есть же президент федерации – как я могу на вопрос ваш ответить? Да и вообще, – говорю (мне лет 50 уже было) – я еще для сборной пока не созрел, потому что… Потому что потому». Следующим уже руководитель мне позвонил…
– Григорий Михайлович Суркис?
– Ну, руководитель… «Раз ты не хочешь сборную тренировать, – сказал, – приедь и скажи это сам». Ну, поехал я, выступил и уехал.
– И наотрез отказались?
– Да – после этого с клубами дальше работал…
– Это что, характер такой? Почему не взялись?
– Я клубу «Металлист» был обязан – ну как его вдруг бросить? Если бы мне сказали, что вот у тебя там контракт, но мы эти проблемы решим, если бы условия перечислили, как это обычно делается, а так разговор ни о чем был, и какой же в нем смысл?
То, что недавно произошло, тоже для меня было сюрпризом, потому что когда Анатолий Коньков президентом Федерации футбола Украины был избран, я комитет национальных сборных там возглавлял, а их, на всякий случай, 16 и для главной команды федерация иностранца искала.
– Долго причем…
– Одна кандидатура рассматривалась, другая, третья, то человек хотел, потом перехотел, то приехал, но не договорились, наверное, о чем-то, и он уехал, и когда все вдруг случилось (за кандидатуру Фоменко члены исполкома ФФУ проголосовали единогласно. – Прим. Д. Г.)… Многие ваши коллеги вопрос задавали: «Как же так?
Человек аж три года не работал – и как это все потянет?» Такое впечатление, будто я каким-то другим делом заниматься ушел, не футбольным (пожимает плечами), а с другой стороны, ситуация критическая была: команда после ничьей с Молдовой и поражения от Черногории пятое место занимает, задача стоит на чемпионат мира выйти, и это еще терпимо, если бы какое-то время в запасе было, а его нет, надо на марше все исправлять. Пришлось впрячься…
«ПОРЯДОК БЬЕТ КЛАСС»
– Почему же под вашим руководством сборная заиграла? Какие вы аргументы нашли, какие слова?
– А это благодаря ребятам произошло – они поняли, чего от них добиваются.
– То есть вы объяснили им, чего от них хотите…
– Не я хочу, а болельщики – ребята же сейчас немножко другие, чем раньше были…
– Профессиональнее?
– Да, и, что такое национальная сборная, уже понимают.
– Я интересную, наверное, для вас историю расскажу. Когда сборная под вашим началом одну победу за другой стала одерживать, очень влиятельный, приближенный к динамовскому руководству, человек мне сказал: «Я много лет говорил – именно Фоменко должен «Динамо» возглавить». С вами после ухода из киевского «Динамо» когда-нибудь разговоры на эту тему велись?
– Нет.
– А вернуться в «Динамо» хотели бы?
– Ну, вы же понимаете: это из области «если бы да кабы» – как я могу отвечать на вопрос, за которым никаких реальных моментов нет? Одно дело, когда предмет есть для разговора, и другое – когда он отсутствует.
– Когда матчи киевского «Динамо» вы смотрите, команды вашей молодости и, можно сказать, любви (а ведь любовь не проходит!), что-то внутри у вас екает, сознательно или подсознательно за динамовцев вы болеете?
– Естественно, – ну а как же? – и после произнесенных вами сейчас слов добавить уже нечего…
– Политика всегда: и в Ираке, и в Африке, и в Украине – на футболе так или иначе сказывается: с влиянием политической ситуации на возглавляемую вами команду вы часто сталкивались?
– Если такое случалось, сразу уходил…
– …то есть случалось…
– …потому что, если должно быть так, как хочет кто-то, пусть он за результаты и отвечает. В чем роль тренера состоит, если процессом он не управляет? Какой тогда смысл мне работать?
– Думаю, в мире очень мало есть тренеров, которых умными можно назвать: вы – это не комплимент, а констатация факта – из их числа. Человек, который анализировать привык, систему выстраивать и который знает, чего от футболистов требовать, а как бы тренерскую философию свою сформулировали?
– Есть старая формулировка: порядок бьет класс.
– Всегда или только в украинском футболе?
– Почти всегда.
– Что в футболе, на ваш взгляд, главное?
– Результат.
– Коротко, но емко, а теперь история в тему. Вы, как известно, неразговорчивы – вот описали испуг переводчика, который ваши слова известному своей патологической жестокостью сыну Саддама Хусейна Удею доносил, а я вспомнил, как недавно мы с Анатолием Бышовцем с Ринатом Ахметовым общались. Тот наше мнение о новом руководителе сборной Украины спросил, мы вас расхваливали, Бышовец вспомнил, как на выездах вместе с вами в одной комнате жил, а Ахметов сказал: «Мне Фоменко нравится помимо всего прочего еще и тем, что говорит мало». Это вот умение словами не разбрасываться врожденное или стиль поведения у Лобановского вы переняли, который тоже говорил мало, но веско?
– Тут, по-моему, все от человека зависит, но если слов избыток, они зачастую ни о чем и девальвируются, и вообще, мне разговорчивость не по душе. Мы же, особенно тренеры, всегда по результату своей работы, а не по красноречию, оценивались.
«ЛЕОНЕНКО Я НЕ БИЛ – ЭТО НЕПРАВДА»
– Опять параллель: Валерий Васильевич не только очень остроумным был (он своеобразным чувством юмора обладал), но и жестким, суровым. Вы тоже суровый и жесткий, во всяком случае, внешне – это ваши черты или под воздействием Лобановского приобретенные?
– Характер, как говорится, у каждого свой, и я не согласен, что Валерий Васильевич таким уж строгим и непримиримым был, – нет. Ну, когда надо, быть жестким приходится, а когда необходимости такой нет, какой смысл себя и других накручивать? – это же на здоровье прежде всего отражается.
– Лобановский когда-то обмолвился мне, что тренерский хлеб несладок. «Посмотрите на Робсона, – сказал, – еще недавно волосы его черными были, а сейчас он весь белый, седой…» Смотрю я на вас – вы тоже в последнее время поседели, у вас какая-то усталость в глазах появилась. Действительно нервная работа?
– Ну, естественно, потому что это прежде всего от человека зависит, от того, как он воспринимает все, пропускает ли через сердце. Чтобы командой я мог управлять и прогресса ее добиваться, надо все чувствовать, знать, а это, учитывая то короткое время, которое нам, тренерам, на работу со сборной отведено, не так-то просто.
Только вдумайтесь: на подготовку к товарищеской игре двое суток дается, к официальной – четыре. Это требование УЕФА, и отсюда цейтнот: столько людей, с каждым общаться надо…
– Даже с глазу на глаз поговорить – и то время нужно…
– …и в пять-десять минут тут не уложишься: у каждого семья, дела личные и профессиональные, прошлое и будущее, а если ты все это через себя не пропускаешь, никакой информации иметь не будешь.
– Вы с футболистами говорить по душам, один на один, любите?
– Ну, разумеется.
– О чем же, как правило, беседуете, когда в комнате вас двое?
– Во-первых, зачастую какая-то ситуация существует, которую обязательно обсудить надо, а во-вторых, есть профессиональные, семейные вопросы или проблема, которая именно сейчас, вот сегодня, у игрока обострилась. Никаких заморочек особых, тайн – обычные темы, такие же, как у вас, когда со своей журналистской командой общаетесь.
– Возвращаясь к нервной работе… Эдуард Малофеев, например (когда я с ним интервью делал, он меня просто потряс, потому что периодически вскакивал, даже стихи читал), признавался мне, что во время матчей бил порой ногами прямо по лавкам – эмоции так выплескивал. Вы, мне кажется, все в себе держите, а измениться чуть-чуть не пытались?
– У меня все наоборот. Сначала, как и у него, – то же самое было, а потом потихоньку, по мере того, как опыт накапливался – жизненный и профессиональный, – все это уходило.
– Помню, Константин Иванович Бесков в кепочке на трибуне сидел, и лицо у него такое безмятежное было – переживал он?
– Еще как, а потом приходил в раздевалку, кепочку снимал и…
– …жару давал…
– …такое выдавал, что…
– По поводу «жару давал» – многие авторитетные специалисты говорили мне, что Михаил Иванович Фоменко не только словом футболиста может одернуть, но и делом, а Йожеф Сабо, когда мы с ним когда-то Виктора Леоненко обсуждали, сказал: «Ну что я? – вот Миша Фоменко… да он его просто бил. Врезать Михаил Иванович может, и иногда даже думаю, что зря я их разнял: Фоменко ведь, если разойдется, – это же лев, стер бы Леоненко в порошок. Я не разрешил этого сделать и теперь сожалею…» – это правда?
– Неправда. Нет. Нет!
– С Леоненко вам нормально работалось?
– Ну как? Парень он сложный, но общий язык находить старались.
– А футболист талантливый?
– Конечно, и какой смысл на кого-то кричать, заморачиваться…
– …столько сил тратить…
– …если ты видишь, что прогрессировать он не будет, не способен на это? Зачем невозможного требовать?
– То есть Виктор умел?
– О, еще и как!
– В 75-м он мог бы в состав ваш попасть – ну хотя бы в запас?
– Ну, если бы у него характер немножко другой был, безусловно, если бы на 100 процентов себя реализовывал – без проблем.
– Мы о Лобановском, о Бескове, Малофееве говорили – эти люди очень точно умели на матч футболистов настроить – даже в перерыве могли сказать или, наоборот, не сказать что-то, что заставляло ребят на крыльях летать и добиваться успеха. У вас свои фирменные рецепты настройки ребят на игру есть?
– А тут трафарет невозможен – все от ситуации, различных моментов зависит, и когда это, повторюсь, через сердечко проходит, выстраивается само собой.
– Был какой-то эпизод яркий, когда команда проигрывает, вы в перерыве что-то футболистам говорите (или не говорите) и ход поединка меняется?
– Естественно – очень много таких случаев было.
– Наиболее яркий вспомнить можете?
– Ну вот отборочный матч чемпионата мира в Черногории, к примеру, когда Романа Зозулю удаляют и мы отправляемся на перерыв в меньшинстве, так и не открыв счет, а потом парни выходят и четыре сухих мяча забивают.
– Что в перерыве вы делали?
– С ребятами говорил.
– На каком языке, каким тоном?
– На футбольном. Нормально.
– Просто объяснили что-то?
– Совершенно верно.
– И слов, как всегда, было мало?
– Столько, сколько понадобилось, – как уже я сказал, мы можем и много беседовать, но когда ситуация этого требует.
«НИ РАЗУ В ЖИВОЕ СУЩЕСТВО Я НЕ ВЫСТРЕЛИЛ»
– Вы в свое время блестящим, одним из лучших в мире, защитником были, а кто сегодня на этой позиции для вас идеал?
– Идеалов сейчас немало, но вы же видите, что и они ошибаются, хотя ваши коллеги думают почему-то, что если лучшим игрока называют, от промахов он застрахован.
– Ну, человек же – не машина…
– Да, действующих всегда безупречно нет, а идеальные защитники есть. Возьмите английскую Премьер-лигу – их там столько же, сколько и клубов, возьмите Примеру испанскую – количество классных защитников там числу суперклубов равно.
– Был тем не менее кто-то, кем профессионально в течение всех этих лет вы восхищались?
– В мое время, конечно, – тот, чью команду в Суперкубке мы обыграли.
– Франц Беккенбауэр?
– Точно. Вы спрашивали: все ли в футболе уметь можно? – вот он и с мячом умел класс показать, и голова у него дай Боже работала! На различных позициях мог играть…
– …и забить мог – вообще парень неслабый был…
– Да, у него все в комплексе присутствовало, а сейчас больше таких ребят стало, хотя, с другой стороны, они уже не такие, как Беккенбауэр.
– Кто из тренеров, из коллег по цеху сегодня вам нравится?
– Их тоже немало – перечислять можно долго.
– Английские, испанские…
– …немецкие, а французов сколько появилось? Казалось бы, недавно сами в футбол играли, а уже хорошие тренеры, так что…
– Анекдот вспомнил: двое встретились, и один спрашивает другого: «Ты как расслабляешься?» Тот плечами пожал: «А я и не напрягаюсь». Вы, напротив, напрягаетесь, а как расслабляетесь?
– Смотря что под словом «напрягаться» понимать, а расслабляюсь опять же с тренерским штабом своим – собрались, поговорили…
– …и расслабились…
– Естественно.
– Плюс охота, рыбалка?
– Нет, охота – не мое это. За лет, дай Бог памяти, 30 ни разу в живое существо не выстрелил – пульнуть только для того могу, чтобы зверя испугать, чтобы ушел он. На охоте отдых какой? Приятные люди все собираются: друзья, знакомые, то есть в первую очередь это общение, тем более зимой, где-нибудь на хуторе. Максимум раз за сезон выберешься, встретишься, а рыбалка – это немножко другой процесс: там душой отдыхаешь, потому что природа вокруг.
– Поймать что-нибудь такое, чтобы все ахнули, удавалось?
– О-о-о, по-разному бывало, но, во-первых, на реках, на море я никогда не рыбачил – в основном на прудах, а там карась, карп.
– В Сумской области?
– Да, а еще пару раз, когда «Гурию» тренировал, в Ланчхути. Там тоже свои пруды у людей были, а охота – это же еще и погода, и если хорошая стоит, красотища такая, что действительно восстанавливаешься, весь негатив выпускаешь.
– Известный певец и композитор Юрий Антонов рассказывал мне, что дома у него 45 кошек живет. Вы пока отстаете, у вас всего 12…
– Сейчас уже больше немножко. У нас под Сумами (не в дачном поселке, а прямо в селе) домик есть, я наездами в нем бываю: приехал, уехал, а жена жить там любит – где-то с конца апреля и до октября. Вся эта живность вокруг нее крутится, а когда в городскую квартиру в Сумах она возвращается, соседи приходят, ухаживают, время от времени мы корм им завозим. Так что только на улицу нашу въезжаешь, коты и кошки, которые обычно везде сидят: на деревьях, на крышах, заборах, – сразу сбегаются. Часик с ними пообщался – другим человеком себя чувствуешь.
«ВАША НА СЕГОДНЯ МЕЧТА?» – СПРОСИЛИ МЕНЯ, 17-ЛЕТНЕГО, И Я ОТВЕТИЛ: «ЗА СБОРНУЮ СОВЕТСКОГО СОЮЗА ИГРАТЬ»
– Понимаю, что вопрос очень тяжелый, но не задать его не могу. Несколько лет назад ваша единственная дочь Яна скончалась…
– 29 марта три года было.
– Что же произошло?
– Заболевание было – нелегко вспоминать об этом – быстротекущее. Обычно мое семейство все лето в селе проводило: сначала жена туда уезжала, а дочь в Киеве ждала, покуда внучка занятия в школе или институте закончит, и к ней присоединялась. В конце августа мы попрощались – никаких проблем не было, а в октябре из Киева мне звонят: приятель Яны сказал, что она обследовалась и врачи четвертую стадию диагностировали. Все внезапно случилось: ничего не было и вдруг такое, и как ни пытались мы эту болезнь побороть, не получилось – четвертая стадия шансов не оставляет.
– Вы до сих пор от утраты не отошли?
– А от этого не отойдешь никогда. Да, не отойдешь, и хотя говорят обычно, что время лечит… (Головой мотает, вздыхает). Многое можно возвратить (плачет), но только не это…
– Внучка сейчас на вас?
– Да, но она уже самостоятельная: работает, в гражданском браке живет. Кстати, ваши коллеги вспоминали ее недавно в связи с тем, что на матч сборной в Париж летала.
– И что, они в этом криминал усмотрели?
– Осуждали то, что Анатолий Коньков и Анастасию мою туда взял, которая в Федерации футбола работает, причем не только за зарплатой приходит – она там пыхтит. Ну, это такое дело – каждый у нас считает себя вправе других обвинять да судить…
– У вас очень интересная, на мой взгляд, судьба, полная ярких взлетов и жутких падений, связанных порой, казалось бы, с крахом надежд. Вы столько раз на вершину поднимались и столько раз с нее падали, но опять упрямо на нее взбирались. Скажите, моменты отчаяния, когда казалось, что уже все, смысла дальше жить нет, у вас бывали?
– Три года назад… Задумывался тогда: какой же смысл? – но надо было внучку поднимать. Самое страшное для человека, когда своих детей он хоронит, – после этого действительно, как вы сказали, мысли не очень хорошие посещают.
– Оглядываясь на свою футбольную карьеру в качестве и игрока, и тренера, вы понимаете, что все-таки, несмотря на выпавшие вам испытания, реализовались, отдаете себе отчет в том, что сбылось и продолжает сбываться то, о чем когда-то даже мечтать не могли?
– Да, безусловно. Я уже говорил, что первая мечта у меня была летчиком стать, а потом мячик увидел и желанием футболу себя посвятить загорелся. Когда из команды юношей в коллектив мастеров перешел – класс «Б» тогда еще был, – какие-то люди приехали (не журналисты – по-моему, из Киевского института физкультуры). Они опрос проводили, и один из вопросов такой был: «Ваша на сегодня мечта?» – «За сборную Советского Союза играть», – ответил я.
– Сбылось…
– Месяца два надо мной та-а-к ребята подшучивали, свои же: мол, как это? 17-летний пацан, а куда замахнулся, но видите, как получилось.
– Некоторые футболисты, заканчивая карьеру, очень хотят продолжать играть, пускай даже за ветеранов, другие, наоборот, говорят: все, хватит! Вы в футбол иногда играете?
– Где-то полгода назад перестал, потому что проблемы с суставами обострились.
– Профессиональная история…
– Это не то что мышцы – подлечили и восстановился: суставы не поправятся уже никогда, и, проконсультировавшись с врачами, решил заканчивать. Они посоветовали: давай лучше плавай.
– Тем не менее еще полгода назад играли в охотку?
– Регулярно, по воскресеньям в парке (многих из тех, кто это начинали, уже нет). Там площадочка, куда приходили – и до сих пор приходят! – в дыр-дыр играть, это себя в форме держать помогает. Тут тоже какой-то интерес есть, азарт: хочется не просто участвовать, а выигрывать, поэтому каждое воскресенье туда спешишь…
– Я очень благодарен вам за интервью – приятно беседовать с человеком, которого не только за его профессиональные заслуги уважаешь, но и просто по-человечески, а теперь последний задам вопрос. Многие футболисты, которые на высшем уровне уже не выступают, признавались мне, что футбол иногда ночами им снится, а вам?
– Мне, к сожалению, нет, потому что все у меня в жизни четко дозировано: ничего не зашкаливало, ни недобора не было, ни перебора. Ну и нормально – во всем мера нужна…
О ком или о чем статья...
Фоменко Михаил Иванович