Юрий Жидков: «Иногда я думаю – а со мной ли все это было?»

«Футбол-Хоккей в Томске», 11.10.2012

С Юрой Жидковым, известным футболистом «Томи» 80-х – 90-х годов, мы знакомы, страшно сказать, 35 лет. В 1977 году наша юношеская команда «Юпитер» из Северска отправлялась на финал ЦС в закрытый город Златоуст. Наш центральный защитник, Серега Слепец, сдавал в это время экзамены в вуз и не успевал на первую игру. Поэтому на замену ему нам предложили способного молодого парня, правда, 1962 года рождения. Юра был на два года моложе нас (а в юношах и год – это, о-го-го, какая разница!), но сыграл очень неплохо для новичка. Правда, помнится, один раз он серьезно ошибся, но я успел его подстраховать. Поэтому в глубине души считаю Юру своим должником. Впрочем, потом Юра вырос, перерос всех нас, был приглашен в томскую команду мастеров, а потом даже – в дубль моего любимого московского «Динамо». Поиграв рядом с будущими звездами, поиграв в серьезном клубе первой лиги («Металлург» Запорожье), Юра Жидков вернулся в родную томскую команду и верой и правдой прослужил ей 10 лет. Провел почти 300 матчей, забил более 20 голов на позиции центрального защитника. И вот теперь тому самому молодому Юрке стукнуло 50 лет! С Днем рождения мы его уже поздравили, а сегодня – подробная беседа с юбиляром.

– А ты, Юра, сам-то помнишь ту поездку в Златоуст?

– Помню, конечно. Я не знаю только, как это все складывалось. Но помню, что с тренером Владимиром Петровичем Лихачевым разговаривал, он мне предложил – ты хочешь поиграть? Тогда все северские пацаны мечтали попасть в «Юпитер» или «Янтарь». Хотя и было разделение: если ты янтарский воспитанник, то попасть в «Юпитер» не то что зазорно, но сложности были… В общем, Владимир Петрович, так сложились, мне поверил, доверил, взял в поездку. Думаю, любой пацан бы поехал с удовольствием, если предложили бы попробовать свои силы на серьезном турнире. Я Лихачеву за это признателен.

– Ладно, давай вернемся в твое детство. Я потом уже узнал, что у тебя какие-то знаменитые для Северска гены?

– У меня как получилось? воспитывал меня отчим Харченко Дмитрий Васильевич, родители мои рано разбежались. А родной отец – Владимир Жидков был хорошим хоккеистом. В «Динамо» Москва был, школу их прошел, а потом сюда в армию попал. Батя очень прилично играл в хоккей с мячом, его хотели забрать, увезти в разные горда, а он прирос, и не поехал. Остался. Я родился уже в Северске. Как уже говорил, разбежались родители быстро. А мама сошлась с Харченко, он был начальником клуба «Янтарь» по хоккею с шайбой. Папа хоккеист – и я уже с детства на коньках был. Тем более еще соседи – такие как Николай Андреевич Козлов, легендарная для томского футбола личность. Мы вместе тогда жили на улице Куйбышева. Дворовая коробка, сетка – постоянно играли. Я же не знал, с какими легендарными людьми бегал и играл. Так и рос: зимой – хоккей, летом – футбол. Но начинал я и подавал надежды как хоккеист.

– А в шарик, в хоккей с мячом, никогда не играл?

– Да, играл правого полузащитника и прилично таскал – бил штрафные с оттяжкой, все свистело. Я больше играл в шайбу, а в шарик поигрывал, дурака валял.

– То есть, ты сначала проявил себя как хоккеист?

– Да, я играл у Виктора Ивановича Шабунина – тоже известная личность среди хоккеистов Северска и Томска. Но – сломал себе шею. Не сломал, громко сказано…Лег под шайбу, потерял сознание, очнулся – шишка на шее. Меня – в больницу. Сказали: так и так, лопнуло два отростка. Играть, конечно, запретили. Сказали спорт на время надо забыть. А Шабунин просто испугался, говорит: я за тебя, Юра, в тюрьме сидеть не хочу – форму сдавай. Так и закончилась моя хоккейная карьера. И я пошел по рукам. Волейболы, баскетболы. Мне было лет 14-15. Такая жизненная ситуация случилась. Я не ожидал, ну болела шея немного, но я хотел носиться, бегать, прыгать – не могу сидеть. Баскетбол не получился, волейбол еще интереснее, но тоже не мое – мне хочется с мячом бегать. И вот попал я в футбол – в «Янтарь», к Рубцову Александру Анатольевичу. Полгода позанимался – уже появились лидеры какие-то, я стал капитаном. А Олег Потехин был тогда в «Юпитере» – конкурент. У нас был Куваев, Паша Целиков, Еремин был сначала в «Юпитере», потом к нам пришел. Он у нас толком не играл. Так вспоминать – много пацанов было, просто время надо, чтобы вспомнить. Я недавно дарил ребятам фотографии – нашел как мы на «Кожаный мяч» ездили. Нам уже всем по 50 лет, а было по 11-12…Это, вообще, ужас. Мне 4 октября исполнилось 50 лет, и я пенсионер уже…С комбината меня проводили, заработал себе нормальную пенсию, буду смотреть в жизнь глазами пенсионера. Теперь даже думаю – а со мною ли это все было?!

– У тебя жизнь была интересная…

– Да ладно, футбол прошел, теперь бегаю. Сегодня видел своего тренера Рубцова, он на велосипеде едет на дачу, а я кросс бежал. Пытался его догнать, но не смог, он здорово шевелит своими банками. Ноги у него всегда сильные были.

– Давай вернемся к спортивной биографии. Хоккей – не получилось.

– Да, стал играть в футбол у Рубцова, и еще за «Торпедо» томское Ариф Аббасов брал на соревнования. Не знаю почему, но он доверил мне играть последнего защитника в «Торпедо» на Россию. Потом меня пригласили в команду мастеров. совсем молодого. Мне приятно сейчас это осознавать. Помню, пришли в зал «Манометра», а там Помещиковы, Скороходовы, Пашинины, еще группа футболистов. Все матерые. И мы стоим – мальчики в трусиках. Встали в квадрат играть, и они стали нас волтузить до полного изнеможения.

– Ты уже тогда знал, что спорт это твое?

– Нет, я учился в ГПТУ-10, готовился работать на комбинате, у нас других вариантов в Северске практически не было.

– Учился специальности, потому что спорт – это лотерея?

– Да, такой отсев идет! Вот я попал в Москву в «Динамо». Туда не то что приезжают и уезжают. Туда и с серьезным талантом можешь не попасть. Допустим, Бородюк Александр приехал в «Динамо» непонятный, они его с большим сомнением взяли, но потом он еще по командам тусовался и все-таки попал в дубль. Мы были под основой. Дублеры тренировались с основой. Я никогда не думал, что меня, какого-то пацана, взяли из далекой Сибири. Еще вчера я садился на самолет в Томске, а на следующий день я был в Химках на стадионе сидел с Молодцовым, Ментюковым, Уваровым, вратарем основы «Динамо», а потом и сборной Союза. Они не супер звезды, но они мастера спорта, выиграли Кубок страны. И я попал сюда же, мальчик. Ну, не мальчик уже, бился во второй лиге.

– Ты говорил про томскую команду мастеров. Там ведь и северские были – Леха Беликов, Женя Коробко?

– Да, но они молодые были, хотя играющие, в составе. Женя – с гонором. Леша тоже пальцы веером мог расставить. Но нас приняли хорошо. Дедовщины не было. Молодых, конечно, побольше гоняли, но так и должно быть. Дисциплина, жесть. У Фальковского – тем более. Но я, наверное, и должен был попасть в такие руки, как у Бориса Моисеевича. Он меня открыл, и он же меня, кстати, закрыл. Борис Моисеевич признался за столом тут недавно – на 100-летии томского футбола, что я был у него в любимчиках. Не оправдал, конечно, всех надежд. Не сделал все, что должен был сделать. Мог поиграть, и еще лучше играть. Но вот не выработал я ресурс не смог. Желтуха подвела, страшное дело.

– Откуда желтуха-то?

– Да это еще в «Динамо», когда наша спортрота выполняла совсем не футбольное задание. Подкосила меня эта зараза – инфекционный гепатит. Где-то подхватил, в поезде что ли… Но они меня не бросили из-за гепатита – отдали в «Динамо» (Кашира), которое играло во второй лиге. Я им помогал, там доигрывал, сильно не тренировался, просто готовился в таком режиме – чтобы выходить и играть. У меня был военный билет и паспорт на руках, деньги платили.

– То есть в «Динамо» ты служил?

– Да, я служил в МВД им. Дзержинского 65-49, старший стрелок-пулеметчик.

– В казарме жил?

– Конечно. Даже бегали, даже тренировали такие вещи…даже не подумаешь что футболист должен еще бегать очень быстро в сапогах. Но нам было пофиг: сапоги – не сапоги. Нормальные, здоровые были – лишь бы кормили и поили.

– Ты ведь за динамовский дубль матчей 60-80 сыграл?

– Да. До болезни все было нормально: играл постоянно. Мне доверяли место защитника центрального, переднего. Где-то и правого играл. но в основном центрального. И, даже правым полузащитника меня ставили. Тренер был в дубле «Динамо» – Голодец Адамас Соломонович. Классный дядька, к ребятам всегда подход нормальный имел. Тренеры – это психологи. Вот он объясняет – и доходит до человека. А Бубнов! Это же был мой наставник. Я на него смотрю – это просто бальзам на душу. Он всегда был таким правдорубом. Я просто не думал, что он будет как эксперт так себя преподносить. Я его видел в Тюмени: он приехал, кстати, с Сергеем Силкиным, принимать команду. Но у них в течение нескольких часов произошла революция, взрыв. Оказалось, у клуба – ни полей, ни денег…Александр Бубнов плюнул и уехал. А Серега Силкин остался. Мы играли вместе с Силкиным, Сергей у нас был капитаном в дубле. Когда он приезжал с «Динамо» в Томск, удалось с ним встретиться, повспоминать былое. Довелось в свое время пообщаться и с другим партнером по дублю – с Гурамом Аджоевым – мы с ним жили в одном номере на Речном вокзале, а когда уже сделали стадион «Динамо» – я жил с Александром Маховиковым.

– Этот вообще звездой был в «Динамо», за сборную играл!

– Я на них смотрел, я их видел и знаю…Это не реклама. Нормальные живые люди. Футболисты такие пластичные были…В то время футболисты были совершенно другие люди. Более развитые были. Более разносторонние. Могли танцевать, петь, плясать, на гитарах играли. Сейчас мне кажется люди попримитивнее в нашем футболе. Выходят на какой-то уровень и просто играют, уже не развиваются. А надо! Вот я Виктора Грачева видел. Он уходил последний с тренировки, от щита для точности ударов. Шведка, щека – девятка (верхний угол), шестерка (нижний угол) – бьет и бьет. Он бежал быстрее, чем мы все, резкий – это ему Бог дал. Но если ты на этом остановился, не развиваешься – то все. А Грачев был уже в возрасте тогда. Потом в московский «Спартак» попал и вообще, оставил след.

– А как ты опять в Томск попал после дубля московского «Динамо»?

– Вернулся – меня демобилизовали под барабанную дробь, проводили с плаца в 1983 году. И я ушел на гражданку. Хотя мне предлагали остаться в Кашире, и квартиру давали, и все что угодно. Но там такое захолустье, ужас… Конечно, очень хорошая спортивная база, они в этом направлении много поработали, с московским «Динамо» договор имели. Но мне хотелось поиграть еще где-то повыше, считал, что я себя еще не реализовал. Поэтому, когда появился вариант с «Металлургом» (Запорожье), я решил попробовать еще раз. Это была первая лига, но мы выходили в высшую, по крайней мере, очень хотели. Тренером там был Томах, человек, в общем-то, неплохой, но он поработал у Лобановского, перенял какую-то методу и так людей гонял на тренировках – лыжники просто отдыхают. А вообще команда была неплохая, подбор игроков приличный. Помню, братья Шариповы были хорошие. Ну а больше всех наш земляк Игорь Гимро выделялся. Он в порядке был – трудяга, техничный, игровой. Мы с ним еще раньше встречались в Одессе, когда я с «Динамо» приезжал и даже гол там забил. А по Томску-то я его, конечно, не знал – он играл намного раньше. Игорь – очень хороший, порядочный человек, он стал моим другом. Он меня в команду ввел, и я быстро стал своим. Еще там был Леня Ключик – молодец, ветеран, очень помог. Вообще мне в жизни очень повезло с людьми – по полной программе. Конечно, видел и плохих, и очень плохих. Но зато много попадалось отличных ребят. Таких, как Игорь Гимро.

– Ну и как, удалось вам тогда в вышку выйти?

– Нет, в тот год не удалось. Буквально одного – двух очков не хватило. «Металлург» все равно пробился в высшую лигу в следующий раз, но это было уже без меня. Потому что там мне обещали квартиру, а потом сказали: придется подождать. А потом опять говорят: «Юра, надо еще годик поиграть!» В итоге я с трудом оттуда вырвался, иначе меня могли бы вообще дисквалифицировать, тогда такие суровые времена были. Мне пришлось через «Торпедо» Запорожье убегать. Отсюда меня тоже не хотели отпускать. Но решить проблему уже было проще: я все взвесил и уехал в Томск.

– Юра, у вас ведь была очень неплохая по составу команда. Вы с Демчуком за дубль московского «Динамо» играли, Юра Широков в юношескую сборную России вызывался, были еще талантливые ребята. А почему томская команда высоко в турнирной таблице не поднималась?

– Почему это не поднималась? Мы один раз чуть первое место не заняли.

– Ну это всего один раз было, когда вы первый круг выиграли. Но заканчивали-то сезон все равно шестые или седьмые. Один раз, правда, четвертыми были, и все.

– Ну да титулов не было. Хотя народ у нас был действительно приличный, особенно защитники и полузащитники. Мое мнение – не было у нас своих нападающих. Почему-то на томской земле они не рождались. Взяли Сашу Никулина – и то он не наш, а студент ТПИ. Но он забивал – ноздрей, пальчиком, плечиком. За счет желания. Он лез на опережение, в стыки, «вдребезги». Не боялся. Нормальный человек бы умер от страха, а он лез и все. Вот он для меня – нападающий. А так по виду не скажешь, что он футболист. Просто веселый сибиряк. Правда, казахстанский сибиряк. Но бойцовский характер его вывозил. А уж как его по ногам дубасили – это просто жесть! Наша зона – то, что я на своей шкуре прошел – меня для жизни очень закалила. Меня Барнаул, знаете, как «убивал»? Здесь, конечно, я их, а там они меня в ответ «убили». Долго я восстанавливался, и урок был хороший на всю жизнь – не бей исподтишка. Но там было у меня чрезвычайное задание. В Барнауле тогда были отличные игроки: Окунев, Финк. И я должен был сделать так, чтобы они не сыграли. Борис Моисеевич Фальковский со мной на эту тему перед матчем специально разговаривал, мне самому не по душе такие вещи. Но было конкретное задание. Надо было любой ценой выиграть у «Динамо» Барнаула принципиальный матч. Потом у них, кстати, еще Владимир Зарва появился – этакий бычок, да еще повыше меня на полголовы. Вот мы с ним и бодались. Его с места не сдвинешь, а он еще руки расставит – вот и приходилось мне вылезать из-под него во все дырки. А Фальковский меня готовил сразу. Мы когда только пришли впервые в команду, он сказал: «Мальчишки, будем учиться серьезно» Борис Моисеевич дал мне очень многое. Научил меня правильно выходить при офсайде, научил, как я должен при чужом ауте выскочить, опередить нападающего и головой отдать пас в любую нашу майку – хоть в левого, хоть в правого полузащитника. Это для меня были очень полезные уроки.

– Наверное, лучшим учеником Фальковского был Юра Широков.

– Юра Широков, хотя и был 1961 года рождения, всего на год старше, но мне он показался уже бывалым игроком. Жаль, что его «сожгли». Не надо было его крутить по полной. Юра думал, что у него двойное здоровье. В команде так и говорили: «У Широкова – два сердца». А двойного сердца не бывает. Юра был трудяга, боец, сколько он у нас на уколах натерпелся! Я его видел потом, после матчей, как он страдал от боли! Он был всегда на нужных ролях и всегда пахал. А ему надо было давать отдыхать. Он даже когда был в физическом плане не очень готов, но всегда в психологическом плане боролся как мог и выглядел на поле хорошо. Отчасти загубили его мы сами. Надо было поддержку ему давать. Не в жизни, а на поле. Выходит ведь 11 человек на поле, но кто-то встанет, кто-то схалтурит. А Юра пахал. Надо было ему, конечно, больше денег платить, восстанавливать его, массажи разные и все такое прочее. И он был бы лидером, причем, не в нашей команде, а в приличном клубе, в высшей лиге. И его бы там восстанавливали, лелеяли. Он стал бы звездой, и жизнь бы его удалась, это точно. Надо было уже его через два года продавать в какой-нибудь хороший клуб, деньги получать за него. И он бы там все отработал. У нас многих игроков надо было выдергивать. Ну и, конечно, надо было более гибко к нему относиться. Например, надо бежать кросс. Широков – больной, а этот парень, скажем, молодой. Но для Фальковского все были одинаковые. Кросс должны бежать все. Николай Васильевич Агафонов в этом смысле был более гибким человеком.

– А какое, кстати, твое мнение о тренере Агафонове?

– Прекрасный тренер, умеет с людьми, с командой работать – психолог охрененный. И нам попался вовремя. Умел нас настроить. А Фальковский – как хороший солдат.

Он умеет свою работу делать, знает футбол прекрасно, хороший специалист. Но как психолог. У него все: раз ты квадратный – то квадратный. А так нельзя. Но видимо, Бориса Моисеевича так воспитывали. Агафонов, повторю, был гибче. Он человек творческий. Я, честно говоря, хотел за ним даже в Екатеринбург уехать, там хорошая команда подбиралась. Но не получилось.

– Ты сам-то тренером не пытался быть?

– Нет, я пытался тренировать мальчишек у себя в школе № 86 в Северске. Года два потренировал, но потом отдал Сергею Елькину. Они сейчас уже подрастают, нормально выглядят. Я «академиев» не заканчивал, но знаю: в футболе надо сначала ноги поставить – координацию и движения ноги. А уж остальное потом придет. Ведь у нас как было: если ты пришел в команду мастеров, то должен все уметь и знать. Просто слушать тренера, он дает тебе задания. А там уже и творчество пошло. Видишь, чего тебе не хватает – так работай над этим. Не можешь бить с левой ноги – так бей на тренировках побольше. А сейчас многие не умеют даже бить со штыка. Даже не знают, что это такое. А я так скажу: со штыка – это «и пас, и в глаз, и быстрее в сто раз». И ничего вратарь не сделает. Потому что предугадать, куда мяч полетит, невозможно. Меня как-то молодой вратарь попросил показать, как мячи ловить. Я говорю: «Я не вратарь, правильно не покажу. Но могу потренировать, побить». Я ведь постоянно жил с Серегой Краснослободцевым и разминал его. И как начну со штыка бить – то в нос, то в глаз. А отскоки еще от земли страшные, тогда же не газон был, а бетон. Но Серега стоял прилично, когда все свистало. Я ему низом, а он ловит. Мяч чуть подлетит, удар – и готов, несите следующего. Так вот, я стал этому парню бить, и парень ушел с рукой и еще с чем-то. Я не нарочно, он просто попросил показать, как надо.

– Это тебя в московском «Динамо» так научили?

– Ну, отчасти. В «Динамо» многому полезному научили. Например, передачам на 30-35 метров. Это я и сейчас могу сделать. А со штыка мы били по воротам с Колей Латышом. Помните такого игрока в «Динамо» и в сборной? А в воротах стоял другой игрок сборной Николай Гонтарь. Ну ему, конечно, нечасто били, а вот Уварову (тоже, между прочим, вратарь сборной страны) или Прудникову – доводилось. Кстати. про Николая Гонтаря вспомнил историю. Мы с ним бутсами поменялись. Он мне отдал настоящие Адидас, а я ему – Пуму. У меня была такая красивая, перламутровая, модная Пума – до сих пор жалею. Хотя она мне была маленькая. И Адидас был настоящий, немецкий, классный. Но по красоте мои были лучше. В них даже на танцы можно было ходить. Я иногда теперь сижу и думаю: если бы жизнь повторилась, я бы, наверное, не играл в большой футбол. Играл бы во дворе, на траве, в удовольствие. В хоккей бы еще играл. Купил бы себе форму и катался.

– А что бы делал, кем работал?

– Ну, я же механик промышленного оборудования, секретный физик, можно сказать. Был бы также при химическом комбинате, может, пил бы больше, ел бы меньше. Отдыхал бы точно больше. Может, мы просто не в то время родились. Сейчас просто разбаловали футболистов. В 90-е годы в футбол пришел бандитизм, отмывание денег. А как сейчас опустить потолок зарплаты? Зарплаты у футболистов стали огромными, а полей в городе нет. Теперь вот на стадионе хотели многоэтажный отель построить, а я бы лучше рядом с памятником еще бы одну поляну поставил искусственную, чтобы детей больше могло тренироваться. Меня сейчас опять зовут тренировать мальчишек, с удовольствием был пошел: ведь я уже пенсионер – отработал на вредном производстве 30 лет вместе с профтехучилищем. Но тренировать-то негде. Что я их буду гонять по бетону за 3 тысячи? Я лучше свою дочь буду кормить, в волейбол ее научу играть как следует или быстро бегать спиной вперед. Но я тут, конечно, наговорил с горяча немного лишнего. Просто огорчает, что чиновники не понимают, как детям необходимы поля. Неужели их так сложно и дорого построить в городе? Я несколько дней назад играл в футбол с мальчишками. Я свою пробежку делал – а когда бегу, то скидываю все лишнее. Нервы, семья, дети, проблемы на работе – все, что накипело. Пробежался, смотрю – пацаны в футбол играют. Им лет 11-12, а мне – 50. Но я что-то с ними затравился. И играл правильно и зло. А они видят, что дядька непростой, хотя и старенький. И тоже стараются. В общем, поиграли неплохо. Таких можно собирать пацанов и учить футболу. Наркоты, по крайней мере, будет меньше.

– А бегаешь ты каждый день?

– Пока нет, но буду наверстывать. В октябре уже какие-то турниры начнутся. Мне предлагали за «Янтарь» играть, но я отказался. Я для родного клуба в свое время расстарался, и мы все выиграли. А теперь хочется поиграть так, для души, в хорошей компанейской команде. «Янтарь» мне ничего плохого не сделал, они и сейчас спрашивают про меня, переживают – мне приятно. Спасибо Леониду Михайловичу Козыреву, но у них своя система, им нужны победы. А мне уже хочется играть просто для души, без жесткого прессинга, обид и разговоров.

– Ты поиграл за многие клубы, но где у тебя все-таки были лучшие игры?

– Здесь, я считаю, в Томске все равно родина есть родина. Вот почему у нас говорят: «Вы – прославленные футболисты». Мы не прославленные, мы прославляли свой край. Поэтому и стали такими. Сейчас спрашивают: «Ты откуда?» – «Из Томска». – «О, «Томь» – слышал! Ты там играл?» – «Конечно!» Очень приятно это слышать и говорить.

– А когда ты закончил свою карьеру в команде мастеров? Тебе же всего 32, кажется, было.

– Можно было еще поиграть. Мы поговорили с Фальковским, мне Вовка Помещиков давал шанс. Тогда уже Витя Себелев приехал, молодежь подросла, мы их воспитывали. Но у меня были проблемы с позвоночником, голова отбита в драке (в ресторане вступились за своих пацанов – и поплатились). Но я восстановился все же, а мне Фальковский говорит: «Юра, давай заканчивай! Ты уже не показываешь своих лучших качеств! Отдать можешь перекрыть можешь. Но молодые-то уже бегут, и бегут куда быстрее» Разговор в бане был, то есть, самый откровенный. Я сказал: «Все понял!», и мы нормально расстались.

– Ну и как ты перешел в другую жизнь?

– Ломки у меня не было, я все же готовился к этому. Но тоска по команде мастеров была, и во сне еще несколько лет играл: бежал, орал, толкался, прыгал – это все было. Но я все это пережил. Ну а теперь вот мне 50, вышел на пенсию, и надо начинать новую жизнь. Времени свободного полно. Я, честно говоря, не верю, что мне 50. Мне хочется еще рывки делать. Я могу даже еще бежать, не так быстро, как раньше, но если разгоню мышцы, то сердце нагрузку выдержит. Можно играть в пацанами. Я верхний мяч выиграю, скину, куда надо, в любой разрез смогу пас отдать. Может, сейчас уже не так точно. Просто надо мне немного подвигаться и все. Этим и занимаюсь, готовлюсь к турниру.