Владислав Лемиш: «Забил бы Мексике – вошел бы в историю»

«Независимая спортивная газета», 02.07.2013

Кто бы что ни говорил, а профессию футболиста скучной никак не назовешь: даже за пару лет карьеры накапливается изрядное количество впечатлений. А уж нашему собеседнику – Владиславу Лемишу, – известному в прошлом форварду, повидавшему мир от Канады до Ташкента и ставшему первым кубанским «испанцем», и подавно есть, что рассказать.

На предложение корреспондента «Независимой спортивной газеты» об интервью знаменитый нападающий откликнулся весьма охотно.

О «НЕФТЧИ» И ВЫСШЕЙ ЛИГЕ

– Владислав, вы родились в Баку, а фамилия у вас русская. Как так получилось?

– Все просто: мама у меня из Краснодара родом, а отец – коренной бакинец. С детства я жил в столице Азербайджана, но сюда приезжал каждый год на каникулы. В столице Кубани мне очень нравится, но с Баку, по правде говоря, ей тягаться тяжело: там и город сам побольше, и архитектура красивее, и метро есть…

– И футбольные традиции покруче?

– Конечно. Бакинская школа может гордиться такими игроками, как Игорь Пономарев, Искендер Джавадов, Тарлан Ахмедов. Особняком, разумеется, стоит звездный форвард сборной СССР Анатолий Банишевский… К тому же, местная команда «Нефтчи» была завсегдатаем высшей лиги чемпионата СССР и однажды, в 1966-м, даже завоевала бронзовые медали первенства. Но это был лишь всплеск, а вообще, клуб считался крепким середнячком и, как все кавказские коллективы, считалась исключительно домашней командой, а потому в Баку на футбол ходили толпы народу.

– А свой первый поход на стадион помните?

– Мне тогда лет семь было, а детям, как правило, не до названий клубов и фамилий футболистов. Уже позднее, когда я поступил в секцию при «Трудовых резервах» и мы подавали мячи на играх, я имел возможность в осознанном возрасте воочию видеть лучшие команды Советского Союза. Кстати, место у меня было самое козырное – между тренерскими скамейками, так что я слышал все, что говорили наставники, и впитывал полезные советы.

– В каком возрасте поняли, что футбол – это ваше призвание?

– Вообще, в детстве, лет в пять, меня отдали на теннис – развиваться физически. Но мы целыми днями в футбол во дворе играли, вот я и не выдержал да. попросту сбежал из тенниса и пошел на просмотр в футбольную секцию в «Трудовые резервы». Вот тогда, наверное, с профессией и определился.

– В детстве, понятное дело, за «Нефтчи» болели?

– Не угадали – за тбилисское «Динамо». Особенно после того, как они в 1981-м Кубок Кубков выиграли. Не знаю, почему мой выбор пал именно на этот клуб – видимо, причина в том, что тбилисцы тоже играли в футбол, присущий кавказским коллективам – скоростной и техничный, только он еще и результат приносил. А отец у меня болел за динамовцев Киева, так что во время «междусобойчиков» мы сидели у телевизора по разные стороны дивана.

– Как ваши первые шаги в футболе складывались?

– Очень даже бойко – недаром ведь, когда 14 стукнуло, меня в юношескую сборную Азербайджана пригласили, а чуть позднее – в дубль «Нефтчи» взяли. Причем, вторая команда, как правило, тренировалась с основой, поэтому я все время вживую наблюдал за игрой звезд азербайджанского футбола.

– А кумир у вас был?

– За национальными первенствами других стран возможности следить не было, разве что чемпионат Европы-1988 посмотрел, и там мне запомнился голландец Марко ван Бастен, особенно после своего великолепного гола, забитого в финале в ворота Рината Дасаева. Ну а в советском чемпионате звезда Олега Блохина к тому моменту уже зашла, и я его игру толком не помню, но ему на смену пришли новые таланты – Олег Протасов и Геннадий Литовченко. Вот эти два мастера, пожалуй, из всей россыпи советских футболистов впечатлили меня больше всех.

– И против них вам довелось поиграть, верно?

– Немного, конечно, всего минут двадцать, но это было незабываемо: противостоять игрокам лучшего клуба Союза и сборной! Если к этому добавить еще рев трибун Республиканского стадиона в Киеве, то можно понять, что тогда у меня было шоковое состояние. Помню, на 10-й минуте мы повели, но затем киевляне счет сравняли, а под конец матча Литовченко забил решающий мяч, и мы упустили ничью на последних минутах. Но для меня та игра стала личным достижением – все-таки она был лишь четвертой в «вышке», да еще и с таким фантастическим соперником.

– А дебют ваш пришелся, если не ошибаюсь, на встречу с московскими динамовцами?

– Да, и я ее хорошо помню, поскольку тогда имел реальнейший шанс спасти свою команду от поражения. Ведь в первом тайме Добровольский пенальти реализовал, и мы в роли отыгрывающихся оказались. А потом мне чрезвычайно повезло: я вышел на оперативный простор и что есть мочи пальнул по воротам Александра Уварова – мяч очень сложный для вратаря был, но ведь и голкипер у динамовцев не с улицы пришел. Вот и оценивай дебют, как хочешь: с одной стороны, стопроцентный шанс не реализовал, а с другой – все-таки удар в створ в первом же матче нанес, да еще и неплохой. Правда, забей тогда – и у «Нефтчи» шансы на выживание оставались бы.

– Как считаете, в чем причина столь неудачного выступления?

– Не в команде точно: все выкладывались так, что обвинить кого-то в недостатке мотивации и прочих грехах, которые часто вешают на нынешних игроков, просто невозможно. Мне кажется, все дело в обстановке, а она была нервной: в 1988-м как раз начался всем известный Карабахский конфликт между армянами и азербайджанцами, военные действия происходили недалеко от Баку, к концу года в городе стали все чаще вводить комендантский час. В таких условиях все меньше начинаешь думать о футболе, так как на кону стоит уже твоя жизнь.

– Как оцените данный период вашей карьеры?

– В «Нефтчи» я заметно прибавил во всех аспектах, которые присущи нападающему, и приобрел бесценный опыт выступления в элите советского футбола. Поверьте, я принимал участие еще и в первом чемпионате России, и эти турниры по своей силе просто не сравнимы. В первенстве СССР каждая команда имела свой неповторимый стиль, по которому ее можно было узнать, а в новообразованном турнире на фоне посредственных коллективов долгое время выделялся разве что московский «Спартак». Думаю, если бы не выступления за «Нефтчи», то меня вряд ли пригласили бы на чемпионат мира в составе юношеской сборной Союза.

О ЗАГРАНИЦЕ И КИТАХ

– Как в сборной оказались?

– Тогда молодежь получала гораздо больше шансов себя проявить на уровне юношеских сборных, нежели сейчас, когда наставникам приходится набирать игроков из молодежного первенства и второй лиги практически вслепую. А в моем детстве существовали турниры «Юность» и «Надежда»: первый – для 14-16-летних пацанов, а второй – для ребят чуть постарше. Сборная Азербайджана выступала неплохо на всех соревнованиях, и еще в 1985-м тренер союзной команды Александр Михайлович Пискарев позвал меня на сборы в Новогорск для подготовки к чемпионату Европы. Но на тот турнир я не попал – в последний момент меня «отцепили», и о поражении наших в финале от итальянцев я узнал только из газет.

– А на чемпионат мира в Канаду тогда почему полетели?

– Просто в 1987-м «Надежда» проводилась в Азербайджане, и мы в родных стенах, как и положено, выступили достойно – второе место заняли, а проиграли только украинцам, но оно и понятно: за эту команду почти что весь костяк сборной выступал. Так вот после этого меня и моих одноклубников Арифа Асадова и Владислава Кадырова вызвали в юношескую команду страны. Но на этот раз все было по-другому: чтобы мы тренировались без конкуренции, а значит, без лишней нервотрепки, нам сразу сказали, что на мундиаль поедут все 18 человек.

– Это была ваша первая заграничная поездка?

– Загранпаспорт я получил еще в 15, когда мы в составе сборной республики ездили на турниры в соцстраны: к примеру, я смог побывать в Болгарии и ГДР. Но свободного времени у нас практически не было, поэтому наши впечатления ограничивались разве что однодневной экскурсией. К тому же, спуску нам не давали, КГБ следило чуть ли не за каждым действием: тогда к заграничным поездкам относились очень серьезно. А в Канаде все было еще строже: все-таки это была капиталистическая страна, а опыт хоккейной команды в Суперсерии-72 еще не был забыт.

– Вы действительно чувствовали враждебное отношение?

– Знаете, за все две недели нашего пребывания там не было ни единого конфликтного случая. Наоборот, мы могли выйти на улицу в футболках с надписью «USSR», и прохожие нам улыбались и приветливо отвечали на вопросы! Словом, вся эта вражда была разве что на уровне политики, а спорта это не касалось.

– На этот раз на экскурсии тоже возили?

– Большую часть времени мы проводили на базе и тренировались: нам некогда было рассматривать достопримечательности Канады. Правда, однажды нас повезли на остров Сент-Джон и там показали местные красоты. Так вот, больше всего мне запомнилась одна картина: стоишь ты на побережье, вокруг скалы, перед тобой, как на ладони, океан, а в нем. плещутся киты! Это было завораживающее действо, такого я, честное слово, никогда больше не видел.

– Знаю, вам и Пеле удалось повидать?

– Ага, он приезжал на церемонию открытия. Правда, он стоял далеко от нас, но все же увидеть легенду футбола наяву не каждому шанс выпадает. Вообще, для нас тогда все было в диковинку: это была другая жизнь, другое отношение, и нам все было интересно и любопытно. После финала, к примеру, мы прогуливались по магазинам, ведь нам выплатили немалую премию за победу, и в одном из них я купил японские двухкассетник Sharp и видеомагнитофон – по тем временам это ценность великая была! Одноклассники потом прознали про мои покупки, так после этого их из моей комнаты не выгнать было.

– А о самом турнире что скажете?

– Попали мы в не самую сложную группу, в ней не было общепризнанных грандов и каждый соперник казался вполне проходимым. И действительно, мексиканцев и боливийцев мы просто под орех разделали – 7:0 и 4:2 соответственно, а вот с командой Нигерии у нас возникли трудности. Так получилось, что они жили неподалеку от нас, и мы успели их хорошенько изучить – ребята все бородатые были! Паспортов у них не было – только справки, где они числились 15-летними юнцами. А на самом деле им лет по 20 было!

– Самый тяжелый соперник?

– Пожалуй, что так. Мы с ними играли дважды – в группе и в финале, и оба раза упускали победу в самый последний момент. К счастью, оказались удачливее в серии пенальти и все же одолели этих «дядек». А еще упорным был поединок с французами, которых на Евро мы только по пенальти обыграли. В их составе выступали такие впоследствии звезды, как Мишель Дебев и чемпион мира и Европы Эммануэль Пети, но у нас были свои герои – Сергей Арутюнян и Юрий Никифоров, которые втащили нас в полуфинал, где мы разгромили коллектив с Берега слоновой кости – 5:1.

– Но вы сами на турнире сыграли немного.

– Всего-то полчаса в игре с боливийцами в группе, которая уже ничего не значила для нас. К тому же, я вышел вместо Валеры Высокоса на позицию левого хава, но оно и понятно – в атаке двое наших основных форвардов были вне конкуренции. Кстати, они не затерялись и впоследствии: Арутюнян оставил заметный след в истории сухумского «Динамо», а Никифоров – киевского. Последний также с успехом затем выступал за московский «Спартак» и сборную СССР, причем, уже в амплуа центрального защитника. А ведь помимо них были еще и другие: запомнился своей игрой в «рамке» ЦСКА Юра Окрошидзе, Мирджалол Касымов становился чемпионом Узбекистана и России в составе «Пахтакора» и «Алании». Жаль, что сейчас все разъехались и ни с кем нет возможности связаться, а уж очень хотелось бы.

– По приезду сразу в Кремль отправились?

– Нам об этом только в самолете сказали: видимо, все довольно быстро решили. Там нам вручили значки мастеров спорта и поздравили с победой. Но это, на самом деле, были еще цветочки: самый теплый прием нас ждал в Баку. Дома нас троих как народных героев встречали! Помню, даже сам генерал Алиев приехал, чтобы нас поприветствовать, а это была почесть из почестей. Так что с родным городом у меня связаны самые дорогие сердцу воспоминания – жаль, что не удалось остаться.

О КАМПОСЕ И МАЛЬТЕ

– Но в сборную вы еще вернулись?

– Пусть и спустя пять лет, но это все же произошло. В 1992-м нужно было, наконец, создать замену сборной СНГ, и нелегкое дело формирования новой команды доверили Павлу Садырину и Борису Игнатьеву. Вызвали и меня, хотя я очень удивился тогда: «Кубань» к августу в конце таблицы плелась, а тут вызов в национальную сборную на первую игру с мексиканцами! В итоге приезжаю я на базу – а там, как и положено, «Спартак» чуть ли не в полном составе. Но ребята, на самом деле, совсем простые все были: то поколение еще «звездняком» не страдало.

– Вам тогда и сыграть удалось.

– Да, на замену выпустили минут за десять до конца матча, кажется, вместо Юры Матвеева, когда счет уже 2:0 в нашу пользу был. Но играть мы все равно не бросали – на «Локомотиве» нам бы совесть не позволила это сделать, и в итоге свой шанс я заполучил. Карпин тогда хорошую подачу с фланга сделал, оставалось только попасть. Увы, в историю я так и не вошел.

– А из состава мексиканцев кто больше всех запомнился?

– Врезался в память вратарь их чудной, Кампосом звали. Складывалось такое ощущение, что у них не голкипер, а последний защитник! Часто далеко из ворот выходил, со своими «стеночки» разыгрывал, а Дима Радченко решил его на этом подловить: взял, да и пробил с середины поля по воротам! Тот бедняга бежал изо всех сил, но старания даром не пропали – у самой «ленточки» мяч выловил.

– Однако эта игра так и осталась у вас единственной.

– За сборную России – да, но было еще выступление за национальную команду Азербайджана. Грустно, конечно, тот единственный мой матч вспоминать. Получается, я опять выступил в роли первопроходца: в 1994-м только-только возникла футбольная федерация страны, и команду собирали снова буквально с чистого листа. Как итог – в отборочном турнире дела у Азербайджана не клеились, а апогеем стала. та самая игра с Мальтой.

– Что же случилось?

– Даже не знаю: уж и играли с равной нам по силе командой, но самое интересное, что все три матча, которые мы провели с мальтийцами за все время, заканчивались победой соперников – вот такая неудобная команда. Но кто назовет хоть одного известного мальтийского игрока? Они берут свое именно за счет слаженных командных действий, и в этом их сила. Мы же толком привыкнуть друг к другу не успели, и тут 0:5. На этом мои выступления за сборные и закончились.

О «КУБАНИ» И СТРАНСТВИЯХ

– Вернемся в 1992 год. Как вы оказались в Краснодаре?

– Было это не сразу, а транзитом через Волгоград: в «Ротор» я перешел еще в 1989-м по приглашению Александра Александровича Севидова. Человек был замечательный: всегда мог подсказать в нужный момент и помочь. Но загвоздка была в другом: ведь из Азербайджана на Волгу я перевез и свою семью, а с выдачей квартиры руководство тянуло. Думал, с приходом на пост президента клуба Владимира Горюнова что-то изменится, но все оставалось по-прежнему, и я решил уйти. Как раз тогда меня заприметил Георгий Константинович Безбогин и позвал в Краснодар.

– Здесь уже предоставили все условия?

– Не сразу: сначала приходилось трудновато, но где-то через полгода мне все же дали хорошую квартиру. Наверное, не без помощи Георгия Константиновича: он знал, что нам приходиться ютиться в небольшой хибарке на окраине, и помогал заполучить долгожданное жилье. Коллектив, кстати, принял меня очень хорошо: костяк команды ведь составляли молодые ребята – Станислав и Сергей Лысенко, Андрей Коваленко, Леша Герасименко. Помогало и то, что в клуб вместе со мной пришел и Лев Майоров – тоже бакинец, на год всего меня старше, и мы с ним за сезон очень сдружились.

– Но обстановка в команде была напряженная?

– Сейчас ходит много слухов, что Безбогина тогда из «Кубани», грубо говоря, «сплавили», и я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть эту информацию. Основу «Кубани» составляли местные воспитанники, и они уж точно не могли такого устроить: парни играли за честь клуба и края, для них все эти околофутбольные маневры были отвлекающим фактором. Быть может, приезжие футболисты и устроили некий бунт, так как финансирование было очень слабым, но тогда зачем снимать тренера? В команде на протяжении всей истории была чехарда с наставниками, а это плохо: не может человек спокойно работать, если есть большой риск, что после поражения его снимут.

– Георгий Безбогин вам часто доверял место в основе?

– Естественно, новичку нужно некоторое время, чтобы войти в курс дела, поэтому поначалу я выходил на замену в концовках матчей. Конечно, сезон-1990 как для нападающего сложился для меня чудовищно: уже и в основу начали ставить, и партнеры доверяют, а ты не забиваешь и не забиваешь. А я тогда молодой был, на эмоциях весь, так что порой после промахов и заснуть ночью не мог. Позднее, конечно, стал к этим вещам проще относиться, но самообладание приходит только с возрастом. Зато в следующем сезоне меня как будто прорвало (улыбается).

– Как говорится, звезды сложились?

– Сложилось абсолютно все: и то, что я стал уже полноправным игроком основы, и то, что наконец прервалась черная полоса невезения. 21 гол за сезон – столько я не забивал ни до, ни после сезона-1991! Конечно, из той уймы забитых мячей есть и наиболее запомнившиеся. К примеру, гол в ворота симферопольской «Таврии» запомнился вот чем: я ведь левша, а потому всегда считал, что правая нога у меня исключительно для ходьбы. И вот в той игре я зарядил со своей нерабочей метров с 30-ти в «девятку» и, представляете, забил! Причем, закрутил я мяч так, что у голкипера ни малейших шансов не было.

– Наверняка были еще значимые голы?

– Не могу не упомянуть те, которые забил «Нефтчи»: все-таки игры с бакинцами были для меня особенными. Говорят, что, мол, против бывшей команды футболист играет в полноги: да ничего подобного! Я тогда дубль оформил, и мы с разгромным счетом победили, и я не считаю это предательством – футбол есть футбол. Бакинцы меня тоже по ногам изрядно били, но после матча подошли и обнялись. На поле ты совершенно не думаешь, кто тебе друг, кум или сват – игра поглощает всецело.

– Частенько возвращали должок бывшим командам?

– Регулярно! А было еще и так. В 1996-м, когда я за майкопскую «Дружбу» выступал, забил гол ставропольскому «Динамо», а в следующем сезоне я в этот клуб перешел. И, кстати, когда спрашивал, почему меня взяли, слышал ответ: «А забил ты нам красиво!» (Смеется). А уже за «Динамо» я отличился в игре с «Кубанью», причем, открыл счет тогда и мы победили (улыбается).

– Так получилось, что за все годы выступлений в высшей лиге вы забили в этом турнире всего пять мячей. Что тому причиной?

– Просто в «вышке» дела у меня не заладились: за «Кубань» в 1992-м я 16 игр всего провел, а в «Балтике» и ЦСКА и того меньше – можно сказать, не успел просто. Хотя почин был положен классный: в Интернете из всех моих голов можно найти разве что московскому «Спартаку» в пятом туре, но он действительно красивым получился: перехватил мяч в центре, прошел с ним немного и пробил. Обидно тогда получилось: счет сравнял, а Вова Бесчастных потом из пятиметрового офсайда нам забил, и мы даже ничью упустили.

– Кстати, почему только в пятом туре первую игру в «вышке» провели?

– А я ведь до этого был. в московском «Торпедо». Да-да, в статистике этого не найти, так как ни одной встречи за автозаводцев я не провел и, более того, к ним в заявку не попал. После развала Союза контракты у нас составлять еще не научились, и потому неразбериха возникла: с одной стороны, нахожусь в стане «Торпедо», а с другой – принадлежу «Кубани». А закончилась история анекдотично: перед игрой со «Спартаком» я оставил вещи в своей московской квартире и. пошел тренироваться вместе с желто-зелеными. А спустя каких-то два месяца еще и против черно-белых сыграл – вот такие метаморфозы. А вообще, мог продолжить карьеру и в другом клубе – вариантов было много. Особенно хотел к Валерию Газзаеву в московское «Динамо» – уж больно мне их стиль нравился, но отец болел за автозаводцев и Валентина Иванова очень уважал. Правда, Козьмича сняли тогда.

ОБ ИСПАНИИ И МАКАРОНАХ

– Получается, из «Кубани» вы ушли в самый разгар сезона?

– Да, после 20-го тура, когда уже было очевидно, что «Кубань» будет бороться исключительно за выживание. А я как раз к тому моменту набрал хорошую форму и в последних двух матчах дубли оформил! Особенно красивым и важным получился мяч в ворота «Шинника»: Стас Лысенко со штрафного сделал длинную выверенную передачу, я в касание перекинул мяч через голкипера и в результате в концовке мы вырвали важную победу. Думаю, и в дальнейшем мог бы помочь команде, но финансовых средств клубу катастрофически не хватало, и руководство решило продать меня в «Эспаньол».

– Не боялись затеряться в Испании?

– Дело в том, что в составе «попугайчиков» (историческое прозвище «Эспаньола». – Прим. М. Г.) тогда выступали четыре наших игрока – Дмитрий Галямин, Игорь Корнеев, Дмитрий Кузнецов и Андрей Мох, так что о трудностях с адаптацией тогда не думал. Но потом оказалось, что меня отдают в аренду в «Паламос», клуб Сегунды (второго дивизиона Испании. – Прим. М. Г.), а там было всего. два иностранца. Причем, один из них югослав – с ним хоть как-то можно было общаться.

– В каких же условиях существуют в Испании команды Сегунды?

– Я вам скажу, к футболу там относятся совсем по-другому во всех аспектах. Во-первых, в этом небольшом каталонском городке проживает всего 20 тысяч зрителей, а стадион 12 тысяч вмещает, так он на каждой игре чуть ли не под завязку забивался! Второй аспект: когда ты заходишь в раздевалку, перед тобой лежит чистый комплект формы с отполированными бутсами – у нас же тогда чуть ли не с собой футболки с трусами возили! Ну и, наконец, то, что меня поразило больше всего: за два часа до первой игры мы пошли на обед, и нам принесли огромную порцию макарон и бокал вина. Это было очень непривычно: в России футболистам «сухой закон» на базе устраивают, а тут.

– В Паламосе вам комфортно было?

– Конечно, после того, как я увидел по телевизору обстрел Белого дома в Москве, там я чувствовал себя словно в раю. Сразу видно – все делается для того, чтобы люди играли в футбол, ни о чем больше не задумываясь. В Сегунде я отыграл без малого полный сезон, четыре мяча забил, и сыграть довелось против таких клубов, как «Бетис», «Мальорка», «Севилья», «Райо Вальекано» – они сейчас в примере на ведущих ролях. И такая жизнь могла продолжаться как минимум года два, и карьера могла пойти совсем в другом направлении. К сожалению, тогда уже не футболисты решали их собственную судьбу, а агенты.

О БУБНОВЕ И СКИППИ

– И вы отправились в ЦСКА?

– Пришлось: как не хотел я расставаться с «Паламосом», но руководство армейцев видело во мне явное усиление к грядущему розыгрышу Кубка обладателей Кубков. Но приглашало-то руководство, а не тренер. В итоге оказалось, что Борис Копейкин меня совсем не ждал: у него были другие футболисты, которых он наигрывал в межсезонье. Пришедший ему на смену Александр Тарханов тоже делал вид, что меня не замечает. В итоге я чувствовал себя «пятым колесом»: клубу не нужен, обратно в Испанию не возьмут – вот я и поехал «доигрывать контракт» в чемпионате Краснодарского края.

– Не ожидали такого исхода?

– У нас ничего планировать нельзя: обязательно тогда все наперекосяк пойдет. Конечно, после Испании играть с любительскими командами тяжело, прежде всего, психологически. Но, знаете, жаловаться мне не на что: судьба забрасывает человека и не в такие ситуации, так что главное – сила воли и уверенность. В конечном счете, заприметил меня Софербий Ешугов и взял к себе в майкопскую «Дружбу» – пусть и в первую лигу, но в профессиональный футбол я вернулся. Между прочим, Софербий Бачмизович умеет боевитые коллективы сколачивать – в нынешнем чемпионате Кубани, например, он с «Химиком» из Белореченска приличные обороты набрал – команда в лидерах ходит, так это всего полгода прошло!

– На что Ешугов делает ставку в тренировочном процессе?

– Прежде всего, на физическую подготовку. Но его занятия на обычную беготню и упражнения в качалке не похожи. Он относится к тому разряду специалистов, у которых есть своя система построения процесса, причем, действительно эффективная, но при этом отличается новизной. И это не слова на ветер – я наконец-то забивать начал. В следующем сезоне ушел, как уже говорил, в Ставрополь, затем на повышение в калининградскую «Балтику» – и все это на багаже Ешугова.

– То есть можно сказать, что вы нашли своего тренера?

– Наверное, трудно сказать, с кем из специалистов мне было комфортнее всего работать: любой наставник применяет уникальную методику, так что выбрать кого-то одного тяжело. Зато с легкостью назову тех, с кем мы взаимопонимания не нашли – Леонид Ткаченко в «Балтике» и Александр Бубнов в белорусской «Славии» из Мозыря. Первому очень сильно не нравился мой лишний вес, и он хотел сделать из меня этакого «Скиппи» – помните, был раньше такой сериал про кенгуренка? Но я не понимал, зачем форварду носиться за мячом, когда в его обязанности сия функция не входит.

– А что Бубнов?

– Отдельный печальный случай. Тут можно так выразиться: он не «убил» в себе игрока и потому «убил» себя как тренера. Тому яркий пример: должны были мы играть кубковый матч с минским «Динамо», и все было хорошо, пока не посмотрели заявку на матч. Там тоже все было неплохо, но смутил один факт: в основе центральным защитником числился Бубнов! Мы были в шоке: человеку уже за 40, а он в столь ответственном поединке решил футбольную молодость вспомнить. В итоге, понятное дело, все скверно закончилось: мы проиграли по пенальти, а решающий удар не реализовал тот самый горе-тренер, который на следующий день купил билет до Москвы, а оттуда про «договорняки» в белорусском футболе кричал.

– Получается, он вас и в состав не ставил?

– Да нет, тут совсем не его вина была. На самом деле, я приехал в Мозырь потому, что это самый близкий от Калининграда вариант был. Но чувствовал я там себя, как дома: городок вполне уютный, тихий, и знакомых давнишних там встретил – Диму Карсакова, с которым в ЦСКА вместе выступали, а еще Валеру Высокоса – мы с ним с 1987-го не виделись! И начал я хорошо – в первой же игре «Гомелю» забил. А потом все опять покатилось под откос. Еще раньше мне один мениск уже вырезали, а тут уже порвался второй – все, с профессиональным футболом можно было попрощаться. Честно говоря, и устал я уже тогда от всего этого – переезды, перелеты, тренировки.

О НАСТОЯЩЕМ И ЧЕМПИОНАТЕ МИРА

– Чем занимались впоследствии?

– После восстановления от травмы я «попылил» еще немного на местном уровне, но особых достижений не снискал. Особенно обидно за клуб «Краснодар», созданный мэрией города. Его тренировал Игорь Калешин: команда классная была, но однажды после банкета в честь окончания сезона нам сказали, что клуб расформируют. В общем, после этого я окончательно завязал с игроцкой карьерой и поступил на работу в Кубанский аграрный университет на кафедру физвоспитания.

– Вам по душе эта работа?

– Уже больше 10 лет работаю, значит, по душе (смеется). Я ведь не только физвоспитание преподаю, но еще и тренирую женскую и мужскую команды вуза, мы с ними регулярно призовые места на студенческой Универсиаде собираем. Правда, есть у меня и еще одно направление: я являюсь наставником команды ГБУ КК ПО ИВС по пляжному футболу. У нас отдел на стадионе «Кубань», которым руководит Владимир Никифорович Кузнецов, а начальник команды Александр Васильевич Клипа отбирает ребят для основного состава.

– И что же, есть успехи?

– На днях в Витязево завершился чемпионат Краснодарского края, мы там заняли второе место, уступив только новообразованному клубу «Кубань». Для меня это пока команда-загадка, но, думаю, коллектив там подобрался неплохой. У нас же костяк дружины составляют студенты сельхоза, и потенциал у ребят есть – были бы условия. Но Краснодар подал заявку на проведение чемпионата мира-2017, так что будем надеяться, что и стадион к тому моменту в городе тоже появится.

– Какова главная цель команды и ваша в частности?

– Воспитать достойных представителей края на европейском и мировом уровне в составе сборной – все-таки плохо, что национальную команду формируют в основном из футболистов московского «Локомотива». Регионы тоже должны подтягиваться к процессу, так что будем воспитывать у себя ярких звезд, чтобы они впоследствии заблистали на новом уровне.