Алексей Смертин: «Страничку перевернул, книга впереди»

«Московский спорт», 04.12.2009

Алексей – один из самых удивительных людей в нашем спорте. Говорить с ним можно часами, сутками – и не знаешь, что там будет, за поворотом. Что расскажет Алексей минуту спустя, что вспомнит. Алексею хорошо было бы и без футбола – когда голова светлая, найдешь себя в любой жизни. Но футбол, конечно же, есть. Странно было бы, если б такому парню, объявившему о завершении карьеры, ничего не предложили. Он комментирует футбол с Виктором Гусевым. Возле микрофона так же органичен, как и прежде – на поле. Его новая жизнь не скучнее.

Кто-то, помню, спросил Ирину Роднину: «Когда вы в последний раз гуляли по арбатским переулкам?» Роднина размышляла недолго: «Вчера!»

Думаю, у Смертина нашелся бы ответ очень похожий. Может, вчера. А может, позавчера.

Смертин гуляет по Москве пешочком, любит это дело. Тем более, от его квартиры на Новом Арбате рукой подать до всего самого главного, что существует в этом городе. Однажды он пришел так к нам в редакцию, как заходил не раз. И сказал будто бы между прочим: «Я решил закончить с футболом».

Кто-то написал бы: «…и наслаждался эффектом».

Но Смертин ничем не наслаждался. Хоть я, например, едва со стула не свалился от услышанного. Смертин как игрок воскресал столько раз, что казалось – воскреснет и теперь. Пусть долго не может отыскать команду – ничего страшного.

И вдруг – такое!

***

Смертин – мастер нестандартного поступка. Возможно, он до сих пор мог бы получать жалованье в «Фулхэме». А прервал контракт сам – чем поразил англичан до глубины глуши.

Он мог бы, как многие футболисты, толковать о нераскрытом до конца таланте: «Способен-то я был на очень большие дела…» Однажды Александр Бородюк рассказал мне, что карьеру свою считает неудавшейся – потому что с чемпионата мира ни разу не привез медаль. Хоть участвовал два раза. Кажется, не шутил.

Смертин говорит совсем другое: – Я выложился на 110 процентов. Наверное, это прекрасно – уходить из спорта именно с такими мыслями.

***

Обожглись на желании завершить карьеру в России многие. Никому не понадобился Игорь Шалимов, отбывший неаполитанскую дисквалификацию. Долго ждал чего-то Александр Мостовой – не дождался ничего. Доигрывал в Твери, где команду кормили чем-то просроченным, лучший бомбардир в истории сборной России Владимир Бесчастных. Достойных предложений не получил бывший капитан сборной и игрок «Челси» Алексей Смертин.

Вдумываешься, и понимаешь – дело здесь, кажется, не в футболе. Смертин и сегодня играл бы здорово. Например, в «Спартаке».

А вместо чего-то футбольного в заметках про Алексея – другое: «Смертин встретился с алтайским губернатором», «Смертин стал депутатом»…

Кого-то и пожалеть стоило, но только не Алексея. Вот он перечисляет с удовольствием:

– Я себя люблю как человека и уважаю как футболиста. Кто-то готов играть до сорока исключительно ради заработка. Кого-то душит страх перед неизвестностью. У меня все в порядке. В Барнауле школа, фонд, теперь я еще и депутат. И это только первый шаг.

Я слушал Смертина – и понимал: действительно, об этом парне мы еще услышим. И вопрос задавал, зная ответ: «У вас ведь не будет прощального матча?»

Смертин кивнул: не будет. Не хочу.

– Страницу перевернул, вся книга впереди. Фанфары ни к чему…

Когда-то похожие слова говорил мне Александр Мостовой. У него вообще аллергия на прощальные матчи – после того, как поучаствовал в прощании с сербом Гуделем.

– Того убрали из «Сельты». Закончился контракт, обещали место в клубе. А потом передумали – и выгнали. Парень еще полтора сезона играл в «Компостеле», а «Сельта» должна была ему денег. Отдать не смогли – вместо этого предложили устроить прощальный матч. Это было настолько некрасиво! Мне в Виго, кстати, тоже предлагали такой вариант…

Если Алексей Смертин надумает писать книжку – лично я готов стать первым покупателем. Столько тренеров, столько интересного! Кто-то по два часа готов был толковать о тактике, как Рой Ходжсон в «Фулхэме». Кто-то водил всю команду на экскурсию в калмыцкую тюрьму, как Павел Яковенко в «Уралане». Кто-то поражал вообще на каждом шагу – как Моуринью. Сами знаете где.

***

И, закончив карьеру, Смертин поражает. В этом смысле не уступая старине Моуринью. До сих пор помнит в лицо многих футболистов, против которых играл еще во второй лиге за ленинск-кузнецкую «Зарю». Говорит, что тренером быть не желает – глядя, как мыкается в ожидании предложений брат Евгений. Зато с большим удовольствием высиживает по семь часов среди депутатов на заседаниях. Смертину интересно.

И улыбается, когда узнает его кто-то на московской улице.

– Люди подходят и толкуют о голах и комбинациях. И я понимаю, что все это не по адресу. Я-то играл на характере, большого таланта не было. Зато бился до последнего – вот это точно.

Его можно встретить не только в Законодательном собрании или на матче бодряков-любителей. Его можно встретить в местах, куда нынешние футболисты не ходят. Как-то не принято.

На концерте Зинчука, например. На любой выставке. Однажды, заглянув на ипподром, гляжу – Бог ты мой! Не Алексей ли это?

Алексей! Кто ж еще? К тому моменту знатный конезаводчик Михаил Насибов, сын великого жокея, уже назвал одну из своих лошадей Смертиным. И настоящий Алексей выкроил пару часов – приехал посмотреть на тезку. Потрепать по гриве.

Я наблюдал за Алексеем украдкой – он и здесь отдавался на 110 процентов. Выслушивал чьи-то советы, как правильно заполнять бумажки. На кого ставить. Богатые и знаменитые, чьи «Роллс-ройсы» играли бликами на весеннем солнышке у порога, Алексея, конечно же, узнавали. Тоже наблюдали украдкой – подходить за автографами у этой публики не принято. Хоть кому-то очень хотелось.

Мне хотелось подойти к Смертину и дотронуться с ним вместе до могучих колонн. Рассказать про Андрея Старостина, великого острослова, который так же дотрагивался до них полвека назад – и говаривал, что выстроены эти колонны на его деньги, спущенные на бегах…

Смертину, мне казалось, в тот день остро недоставало фрака. Впрочем, и во фраке очень хорошо его представляю. Кажется, он даже получал его когда-то от «Комсомолки» как джентльмен года. Если так – зря не надел. Впрочем, если кто-то, завязав с футболом, вес стремительно набирает – Алексей только растерял. Как-то усмехнулся в разговоре со мной: «Мышечная масса ушла». Возможно, фрак будет несколько мешковат.

Тогда, на ипподроме, я подошел к Алексею.

Тот не удивился ничуть:

– Только что Смертин приз взял! Такой забег выиграл – что-то сумасшедшее! Мы долго тогда говорили о лошадях. О сенокосе под Барнаулом, о старом дедовском доме. О коне Серко, которого Алексей кормил сахарком с ладони. Как будто вчера это было.

– Овсом наш конь похрустывал на всю деревню. С тех пор обожаю запах лошадей. И характер был у него такой… Сильный характер. А окрас – светлый.

Я думал, что Смертин никогда не спал в театре. Хоть когда-то сборную России повели то ли на оперу, то ли на балет – так половина команды посапывала в зале, а другая половина искала себя в буфете.

Смертин был капитаном той команды. Не помню, был ли он тогда в театре. Если был – мне казалось, смотрел от начала до конца. Не обращая внимания, кто чем занимается вокруг.

А он возьми, да и расскажи мне совсем другое. Смертин – человек без комплексов. Вспомнил про оперу «Реквием» – от которой тоскливо стало до такой степени, что вздремнул.

– Зато я балет очень люблю. В Лондоне не пропускаю. Особенно чудесно бывает, когда гастролирует Мариинка или Большой.

***

Увидите Смертина, прогуливающегося по московским переулкам, не говорите ему о голах и комбинациях. Не говорите с ним о футболе вообще. Лучше расспросите, кто его друзья.

Слушайте и поражайтесь – Смертин футболистов едва ли вспомнит. Зато расскажет, как дружит с Дмитрием Ревякиным из «Калинова моста» или с Виктором Зинчуком.

Как-то я провожал Алексея в Англию.

Напросившись на прощальное интервью, – кажется, он собирался в «Фулхэм». Алексей и в отъездных хлопотах повел себя особенно – пригласил составить компанию по дороге в аэропорт. В электричке с Павелецкого вокзала.

Так и сидели – у Алексея было хорошо на душе, и настроение его передалось, перетекло и в мою душу. Хоть погода была скверная.

Смертин рассказывал о том, как путешествовал недавно по Китаю. Насколько пробрало. Если ты готов получать впечатления – ты их получишь.

– Впрочем, сейчас я стал меньше поражаться вещам, которые в прежние годы радовали до безумия. В 96-м с женой оказались в Таиланде, так меня даже песок под ногами приводил в восторг. А сейчас для меня любая заграница – обыденность. Ничего нового. Зато очень впечатлило, когда отыскал в Париже могилу Моррисона. Ливень был страшный – а около этой плиты стоял странный парень, мокрый до нитки, и нашептывал тексты Моррисона. Я был поражен.

Со Смертиным можно говорить о чем угодно. Хоть о бессмертии души. Как-то заговорил я на эту тему с Олегом Романцевым. Спросил – верите ли, дорогой Олег Иванович, в плакаты спартаковских фанатов, на которых изображен Старостин? Верите, что он действительно «все видит»?

– Не надо мистики, – обдал меня холодом Романцев.

Не надо так не надо. Продолжили разговор о чем-то земном.

А со Смертиным – пожалуйста. И ответ будет другой:

– Я не верю в мистические вещи, но верю в судьбу. Ведь даже в Барнауле были футболисты гораздо талантливее меня, но в люди вышел я. Хоть в 14 лет физически уступал всем, ничего на поле не ладилось. С футболом решил закончить, поступить в ФЗУ. В 9-й класс меня не брали.

Сегодня любая барнаульская школа мечтает, чтоб тот самый Алексей Смертин пришел на линейку. Сказал доброе слово.

***

Смертин похож на губку, которая впитывает все прекрасное, что встречается на пути. Собственной судьбой иллюстрируя – «нет ничего невозможного».

Уезжая из московского «Динамо», Смертин снова сразил многих. Особенно тех, кто писать-то пишут, а читают – по праздникам.

– Мои приключения с «Динамо» можно сравнить с романом Джона Фаулза «Волхв»… И пересказал корреспонденту фабулу романа.

– Читайте Бродского под вечер. По страничке, – как-то напутствовал меня Алексей. Я попробовал – под вечер Бродский идет волшебно.

Только понять не могу, почему все свои творения называл Бродский «стишками». Как-нибудь проясню этот вопрос – с помощью Смертина.

В «Портсмуте» он времени не терял. Оказавшись в музее Фаулза, подумал: а почему бы не заглянуть к писателю лично? И получилось – тяжело больной Фаулз уделил Алексею полчаса. На память остался экземпляр «Дэниэла Мартина» с надписью: «Хороших голов, Алексей!»

Наверное, Смертин до сих пор не верит, что все это было на самом деле. Не во сне. Подходит к полке, достает этот том – и снова открывает на странице с автографом. С автографом в новую жизнь.