Юрий Желудков: «Дасаев со мной долго не разговаривал»

«Спорт уик-энд», 02.11.2009

Лучший бомбардир чемпионского сезона – о чудо-голах в ворота «Спартака», секретах исполнения «стандартов» и программе ЛДПР.

Одной из самых заметных фигур в чемпионском составе «Зенита» был Юрий Желудков. Плеймейкер и бомбардир, лидер и скромняга, самый талантливый, по мнению одноклубников, футболист команды образца 1984 года, который так до конца и не раскрыл свой талант и оказался не до конца востребован в отечественном футболе.

Да и после завершения карьеры в жизни Желудкова было немало интересных поворотов, о чем нынешний тренер ДФК «Зенит-84» рассказал в интервью для нашей традиционной рубрики.

На тренировки ездил два с половиной часа

– Глядя на поле, где работает тренер Юрий Желудков, хочется спросить, в каких условиях занимался в спортивной школе юный футболист, ставший затем чемпионом СССР?

– Я вырос в Петродворце и начинал заниматься спортом там же. В Нижнем парке зимой был каток, а летом – футбольное поле. Там мы играли круглый год. Потом открыли стадион в Суворовском городке, где базировалась спортивная школа. Условия были великолепные. После тренировок можно было в 25-метровом бассейне поплавать.

– Когда вас заприметили тренеры СДЮСШОР «Смена»?

– После того, как в турнире «Кожаный мяч» ребята из обычной петергофской школы обыграли всех ленинградских сверстников. Поехали на всероссийский финал в Челябинск, выступили там неудачно. Нам по 12 лет было, а приехали парни из республик Северного Кавказа, которые, судя по всему, давно дружили с бритвой.

В «Смену» меня пригласил тренер Виктор Смагин, и я ездил из Петродворца на улицу Верности на тренировки. Причем тогда еще «Академическую» не открыли, и конечной станцией метро на нашей ветке был Финляндский вокзал. Оттуда еще 40 минут на троллейбусе. Дорога на тренировку в один конец занимала около двух с половиной часов.

– С тех пор вы, наверное, общественный транспорт возненавидели?

– Наоборот, хорошо изучил Ленинград и никогда в нем не заблужусь.

– В «Смене» действительно был новаторский подход к подготовке юных футболистов?

– Даже сейчас, поработав тренером, мне трудно об этом судить. Очень повезло с первым наставником. Работавший в Петродворце Николай Уткин был настоящим детским тренером, умевшим найти подход к пацанам. К тому же в чемпионате Ленинграда я играл за петергофскую команду на год старше, а в «Смене» – за свой возраст. Сразу же попал в основной состав и никаких особых проблем при переходе в более классный коллектив не испытывал.

Если бы тогда считали передачи…

– Первым вашим профессиональным клубом стало ленинградское «Динамо»…

– После Спартакиады школьников СССР, которая в 1976-м проходила во Львове, руководители «Зенита» почему-то решили пригласить в дубль футболистов сборной РСФСР. Ленинградским ребятам, которые играли в составе сборной города, ничего не оставалось, как обратить свои взоры в сторону «Динамо». В тот год как раз «бело-голубые» выходили в первую лигу. Отрыв от преследователей у динамовцев был солидный, и приглашенным в команду молодым ребятам дали сыграть последние четыре игры в турнире второй лиги. Так состоялся мой дебют в профессиональном футболе. После победы в зональном турнире предстояли еще переходные игры с узбекским «Янгиером». Там уж обошлись без меня, но с 1 декабря зачислили на ставку в «Динамо». В 1977-м «Динамо» возглавил Юрий Морозов, который сразу же стал ставить меня в основной состав. Абсолютно не жалею о времени, проведенном во второй по рангу ленинградской команде. Поиграть в мужской футбол было гораздо полезнее для становления, чем провести несколько сезонов в дубле. В «Динамо» играли Гончаров, Зинченко, Стрепетов, Фокин, Хромченков. Далеко не последние люди в питерском футболе.

– Морозов всегда относился к вам с особым пиететом…

– То же самое могу сказать и о Павле Садырине. При двух тренерах, возглавлявших «Зенит» в конце 70-х – начале 80-х, ни разу не играл за дубль. Это уж потом меня стали ссылать к молодежи Станислав Завидонов и Лев Бурчалкин. Хотя я их прекрасно понимал. Удивительно, что с моим коленом вообще продолжал играть. В матче с «Днепром» Игорь Комаров дал мне «пас в больницу», как мы тогда шутили. Столкнулся с голкипером днепропетровцев Сергеем Краковским и после этого нога была уже в далеком от рабочего состоянии. Когда я попал на обследование в клинику, врачи ахнули: «Как ты вообще сюда дошел?» С такой травмой не то что в футбол играть, ходить было противопоказано. Крестообразная связка была просто стерта. Пришлось ставить донорскую, после чего еще играл.

– Техничным футболистам обычно достается больше других…

– Специалистам по спортивной медицине на моих травмах можно было бы не одну диссертацию защитить. В общей сложности пару сезонов потерял на лечении.

– Те, кто видел вашу игру и восторгался ею, отмечали, что в Желудкове удивительным образом сочетаются качества плеймейкера и бомбардира…

– Мне самому больше нравилось ассистировать партнерам. Всегда радовался, когда забивали с моих передач. Если бы, как в хоккее, бомбардиров определяли по системе «гол + пас», наверное, я бы и Олега Блохина переплюнул. Просто голевые передачи никто тогда не считал.

– Чувство паса у вас было врожденным?

– Насколько себя помню, даже в детских командах старался больше играть в пас. Плюс к тому с первых шагов в футболе нас очень хорошо учили азам: остановка, обводка, удар, передача – все это отрабатывалось на тренировках. Иногда в ущерб результату очередного матча в чемпионате города. Рабочая нога у меня была левая, но и правой несколько мячей забил.

Штрафные сейчас бьют на силу

– В чемпионский сезон вы стали лучшим бомбардиром «Зенита». Команда играла на вас или так сложилось?

– Просто команда была очень хорошая. Да и четыре года практически в одном составе играли. Притерлись друг к другу, взаимопонимание было с полувзгляда – словом, созрели для больших побед.

– Среди ваших 17 голов выделялись два, забитых в Лужниках со штрафных Ринату Дасаеву…

– Два раза удалось положить мяч практически с одной точки в один угол. Дасаев этого явно не ожидал. На тренировках мы отрабатывали такие «стандарты». Перед мячом всегда становились два футболиста «Зенита», которые закрывали голкиперу обзор в момент удара. Вратарь вынужден был гадать, куда полетит мяч. Не знаю, почему сейчас не используют столь эффективный прием.

– Говорят, что после этого матча Дасаев долго не мог слышать фамилию Желудкова…

– Какое-то время спартаковский голкипер дулся на меня, и мы не общались. Его вопросами об этих голах замучили, а меня еще больше. Я забил около 90 мячей, играя в чемпионате СССР и еврокубках, а запомнились всем больше всего именно эти.

– «Спартак» и в 80-е был для «Зенита» самым принципиальным соперником?

– Все же не столь принципиальным, как сейчас. Чемпионат СССР был посильнее российского. Разве забудешь выезды в Киев, Минск или Тбилиси.

– Голы в ворота «Спартака» в чемпионском сезоне увековечены в стихах и песнях…

– Мне больше всего нравится номер в исполнении Ирины Селезневой на чествовании «Зенита» в СКК. Когда она голосом Нани Брегвадзе пела: «Желудков, Желудков, если женщина просит…»

– Почему сегодня исполнители «стандартов» в «Зените» редко радуют болельщиков подобными шедеврами?

– Сейчас я просто не вижу в составе команды футболиста, который может так пробить со штрафного. Большинство игроков делают ставку на сильный удар, что гораздо проще, чем попытаться обвести «стенку» и застать врасплох вратаря. Так били штрафные в прошлом сезоне и начале нынешнего Павел Погребняк и Анатолий Тимощук. Со времен Аршавина, Радимова и Спивака никто не пытается перехитрить голкипера соперников.

– Сколько нужно работать на тренировках, чтобы научиться исполнять штрафные так же классно, как это делали вы?

– Я с детства этим занимался. С 10 лет исполнял штрафные. В общей сложности, стало быть, учился лет 15. За такой срок и медведя на коньках можно научить кататься.

Пенальтист должен быть хладнокровным

– После ухода Владимира Казаченка вы стали штатным пенальтистом «Зенита». Какими качествами нужно обладать, чтобы переигрывать вратаря, выходя к 11-метровой отметке?

– Прежде всего хладнокровием. По-моему, в официальных играх я не забил три или четыре 11-метровых из тридцати.

– Какой-то самый обидный промах был?

– На стадионе им. Кирова мы играли с «Кайратом». На 87-й минуте я не забил с «точки» Куралбеку Ордабаеву при счете 1:1. И, словно в отместку, алмаатинцы на последних секундах вырвали победу. Уж не помню, в 86-м это было или в 87-м, а вот сам удар стоит перед глазами.

– В еврокубковом матче с «Куусюси» вы дважды не сплоховали в конце встречи…

– В той игре не обошлось без доли везения при исполнении второго пенальти. Погода была дождливая, и я перед ударом ковырнул землю. Меня потом подкалывал наш великий хоккеист Сергей Макаров, с которым мы дружили. Мол, как же тебе это удалось. Только ведь забил же!

– Выходя к 11-метровой отметке, вы пытались переиграть вратаря или били на силу?

– По-разному. Вратари ведь тоже телевизор смотрят и изучают стиль штатных пенальтистов команд. Нужно было всегда преподносить сюрприз, которым мог стать и несильный удар по центру. Вратари ведь по большей части гадают, и прыгают в какой-то угол наудачу.

На проводах спонсоры «двухкассетник» подарили

– Все без исключения игроки «золотого» состава самым талантливым в команде в один голос называли вас, но тренеры сборной так, похоже, не считали. Вы находили для себя объяснение этому?

– Я часто играл в товарищеских матчах за олимпийскую сборную. Если бы не бойкот, наверняка в Лос-Анджелесе сыграл. Да и за национальную команду тоже, тренируй ее Павел Садырин или Юрий Морозов. Каждый тренер ведь своих игроков в первую очередь подтаскивал: Лобановский – киевлян, Бесков – спартаковцев, Малофеев – минчан. Да и конкуренты за место в сборной были у меня серьезные – Гаврилов, Заваров, Черенков. Я не в обиде на тренеров сборной.

– Вы прошли с «Зенитом» весь путь взлетов и падений. Неужели никогда не звали в другие команды?

– Один раз, в 1979-м. У меня была устная договоренность с Морозовым, что из питерского «Динамо» я перейду в «Зенит». Уже середина декабря – и тишина. В середине же сезона на игру в Воронеже просматривать меня приезжали представители «Спартака», и я тогда написал заявление о переходе в московский клуб. Узнав об этом, Морозов стал давить на самые сокровенные струны души: «Как же ты, ленинградец, уедешь из родного города?» После этого позвонил домой Бескову, извинился и сказал, что остаюсь в «Зените».

– На излете зенитовской карьеры вы пытались подзаработать за рубежом…

– В Швеции я не то что не заработал, а с трудом укладывался в ту тысячу долларов, что мне платили. Жена похудела на восемь килограммов. Страна дорогая, а Эстерсунд все же центр зимних видов спорта. Местная футбольная команда не в высшей, а в первой лиге играла. К тому же с одноклубниками отношения не сложились. Я сразу забивать стал, и местные голеадоры обиделись. Начали меня потихоньку «сплавлять». Сезон доиграл, стал лучшим бомбардиром, а потом меня домой отправили, чтобы не мешал местным звездам.

– В Израиле, надеюсь, жена вернула сброшенные в Швеции килограммы?

– Перед командировкой в Натанью я еще по просьбе Морозова полсезона за «Зенит» в первой всесоюзной лиге отыграл. Пять человек нас было из чемпионского состава. Времена наступили интересные. Появились спонсоры из совместного советско-канадского предприятия, пообещавшие золотые горы. Дом в центре Питера собирались выкупить и квартиры нам предоставить, иномарки посулили, что в начале 90-х верхом роскоши считалось. Кончилось тем, что на сборе в Италии нам заплатили в валюте и собрали деньги. Ввозить доллары в СССР в таких количествах было нельзя, и нам обещали компенсировать все в рублях. Денег мы так и не дождались, а потом и спонсоры куда-то испарились. Как раз в этот момент нам с Володей Долгополовым поступило предложение из Израиля. Съездили на смотрины, но контракт предложили только мне. Болельщики на «Мироныче» устроили трогательные проводы, спонсоры подарили двухкассетный магнитофон.

– Как сложилась ваша карьера в Израиле?

– Отыграл один сезон в Натанье. Местный «Маккаби» считался середняком в высшей лиге. Практически во всех израильских клубах играли по два советских футболиста, я же оказался единственным. Вторым легионером была парень с Ямайки, который позже играл на ЧМ-98 в матче, увековеченном группой «Чайф» в песне «Аргентина – Ямайка – 5:0». Конечно, в 91-м он был помоложе.

В Израиле в начале 90-х чемпионат проходил по странной для нас системе. В высшей лиге было 12 команд, которые после двух кругов делились на две шестерки и играли еще по 10 матчей. Наша команда попала в группу лидеров. Не помню уж, кого мы обыграли в ключевом матче, но я забил решающий гол. Перед началом второго круга тренер сказал, что будет просматривать молодых игроков. Мол, контрактные обязательства мы выполним, но выходить на поле даже не надейся. Я особо не расстроился. Натанья – прекрасный город: море, солнце, взрывов всех этих тогда еще не было. Пожил немного на курорте, получая зарплату футбольного профессионала.

Разве в нашем «болоте» научишь пас отдать?

– Как получилось, что не только в Питере, но и в Швеции, а потом и в Армении вас, по сути дела, обводили вокруг пальца при составлении контрактов?

– Такие времена были. В Швеции за месяц я зарабатывал, как уже говорил, тысячу долларов. В местной валюте – 6 тысяч крон. При этом мы первый раз надолго за границу уехали, хотелось всем подарки привезти. На это и уходили остатки зарплаты. Это сейчас миллионеры на презент дороже зажигалки не раскошелятся, а нам хотелось одарить всех.

– Кроме футбольных достижений вы установили еще и рекорд по продолжительности обучения в инфизкульте…

– Диплом я защитил в 1997-м, пройдя курс спортивных наук за 21 год. Мы с Николаем Евгеньевичем Ларионовым в один год поступили и вместе закончили.

– Неужели вам так нужен был этот диплом?

– Без диплома тренером работать сложно, да и зарплата от его наличия напрямую зависит.

– Первым тренерским опытом стала работа с «Петротрестом»?

– Начинал я в СДЮСШОР «Зенит» у Евгения Наумовича Шейнина. Меня приглашали главным тренером в питерское «Динамо», но в то время не было соответствующей лицензии. Руководители динамовского клуба пригласили тогда Сергея Дмитриева, а он уж меня подтянул.

– Похоже, существует некое зенитовское братство: если кто-то заступает на должность главного тренера, то ассистентом берет своего…

– Так и должно быть. Любой главный тренер берет в ассистенты человека, которому полностью доверяет. В Липецке Давыдов работал с Чухловым, Мельников – с Золиным, Голубев – с Клементьевым.

– Вам нравится работать с детишками в ДФК «Зенит-84»?

– В нынешних условиях – не очень. Даже родители не очень-то хотят приводить к нам детей. Поля нет, раздевалки ужасные. Недавно мы играли с командой Невского завода. Они идут на последнем месте в чемпионате города, но база там великолепная. Я бы на тамошнем стадионе двухразовые тренировки каждый день проводил! А у нас и научить-то ничему невозможно. Как отдать пас в таком «болоте»?

– Дети знают, кто такой Желудков, или у них сейчас иные кумиры – Аршавин, Денисов, Быстров?

– Если родители рассказали, знают. Я ведь давно уже закончил карьеру футболиста, этих детишек тогда и на свете еще не было.

Мог бы заседать в Госдуме с Хоркиной и Кабаевой

– Почему вы так не любите вспоминать время, когда работали водителем?

– Это не зазорно, конечно, у нас любой труд почетен. Только приятных воспоминаний мало.

– Нынешний тренер калининградской «Балтики» Андрей Кондрашов тоже поработал таксистом и говорил, что часто обращался к вам с «автомобильными» вопросами…

– Да я не особо в них разбираюсь. Вот Андрюха все свободное время на базе в машине ковырялся. Клементьев с Чухловым были знатоки. Для меня же все, что под капотом, – загадка. Водил автомобиль с двадцати лет, а ремонтировать так и не научился.

– Десять лет назад вы баллотировались в Госдуму от ЛДПР. Хотя бы программу ее знаете?

– Смешно все это вспоминать. Я не вступал в партию, просто друзья уговорили поучаствовать в выборах. По нашему избирательному округу было 12 кандидатов, и среди них, между прочим, Михаил Сергеевич Боярский.

– Каково было конкурировать с главным болельщиком «Зенита»?

– Да ни с кем я не конкурировал! Даже на встречи с избирателями не ходил. Впрочем, один раз приехал в Курортный район. Помню, как было неудобно. Должны были выступить все кандидаты, каждому отводилось по пять минут. Выданную мне речь я пересказал за две, не услышал ни одного вопроса, и быстренько смотался. Боярский тоже никаких политических заявлений не делал. Только один раз выступал на телевидении с призывом найти людей, избивших Сашку Куртияна. Были у нас доверенные лица, они и занимались всем. Если бы, как сегодня, выбирали по партийным спискам, то, возможно, и заседал бы в Госдуме. Вполне бы вписался в компанию Кабаевой и Хоркиной. В ту пору во время выборов нужно было представлять данные обо всем имуществе, в том числе перечислять все машины, которые когда-то были. Оказалось, что у Михаила Сергеевича было семь машин, а у меня – шесть. Хотя именно в тот период пребывал в роли «безлошадного».

– Свою футбольную жизнь считаете счастливой?

– Да.