Лев Яшин. Симпатичный и, главное, вежливый

«Аргументы и факты», 11.10.2005

Вот уже 15 лет, как его нет с нами, но память о легендарном вратаре Льве Яшине жива среди болельщиков. О том, каким он был вне футбольного поля, читателям «АиФ. Суперзвезды» рассказала его вдова Валентина Тимофеевна Яшина.

Знакомство на танцах

– Валентина Тимофеевна, в вашем лице я беседую с коллегой. Ведь вы всю жизнь проработали корреспондентом на радио и были редактором. Как вы познакомились со Львом Ивановичем? Неужто брали интервью?

– Нет, в ту пору журналисты за Яшиным еще не охотились. Познакомились мы на танцах. Как сказала бы сейчас наша 19-летняя внучка Наташа, – на дискотеке.

– Вот это да! Молодой Яшин увлекался танцами?

– Всю жизнь помимо футбола он увлекался рыбалкой – до самозабвения. О том, что он неплохо играет за дубль московского «Динамо», я знала от брата, страстного болельщика, и его друзей. Однажды ребята предупредили: «Сегодня Яшин к нам приедет, можем познакомить». Вечером появился, этаким забавным басом представился: «Лев». Длинный, тощий, но симпатичный и, главное, вежливый.

До свадьбы мы лет шесть, наверное, встречались. Поженились как раз под Новый, 1955 год. Вот за эти годы и до последних своих дней Лев не миллион алых роз, а явно поболее мне преподнес. Свежие цветы его заботами в нашем доме вообще никогда не переводились.

– Ему-то, кажется, это было нетрудно: судя по кинохронике, восторженные болельщики буквально заваливали цветами своих кумиров.

– По-всякому случалось. Суммы, которые футболистам за границей тогда в валюте выдавали, были совершенно незначительными. Несмотря ни на что, муж, возвращаясь с любого зарубежного матча, всегда привозил мне дорогой, изящно оформленный букет каких-нибудь красивых экзотических цветов. Это сегодня нечто подобное и у нас можно купить за очень приличные деньги. Партнеры по сборной Союза сначала посмеивались над галантностью Яшина, а потом, когда мы с их женами и подругами, как обычно, встречали команду в аэропорту «Шереметьево», стали почти все появляться на выходе с цветами – вроде как следуя традиции.

– Вот вы упомянули об излюбленном увлечении супруга – рыбалке. Об удачливости Яшина на этом поприще даже журнал «Рыболов-спортсмен» когда-то писал. У вас, надо думать, хлопот прибавлялось – всякий раз уху варить, чтобы мужа побаловать?

– Беспокойство во время его сборов на рыбалку я всегда испытывала, это точно! В районе нашей дачи он вблизи помойки ошивался, мусорные кучи разгребал – искал опарышей, дождевых червей собирал. Я ему говорила: «Что люди подумают?» А он мне: «Да кто же меня тут узнает?» А уху в нашей семье не слишком жаловали. Обычно весь улов мы жарили, причем Лев занимался этим собственноручно.

– Известно, что в лучших ресторанах мира повара – всегда мужчины!

– Муж действительно стряпал с удовольствием и не видел в этом ничего особенного. Когда я задерживалась на работе, а он приходил домой с тренировки, запросто мог и котлеты пожарить, и вермишель или макароны отварить – ни за него, ни за обеих наших дочерей, пока они были маленькими, у меня в этом плане голова не болела.

– После заморских разносолов, которыми наших футболистов потчевали в зарубежных турне, банальные котлеты…

– Так и было! Не то что гурманом, привередливым в еде Лев никогда не был – сметал все, что бы я ни приготовила, только нахваливал. А уж нечто особенно вкусненькое и дорогое на стол подавалось по праздникам или же когда у нас дома друзья собирались, что, впрочем, случалось довольно часто.

– Интересно, каким Яшин бывал в такие моменты?

– В шумных компаниях чувствовал себя как рыба в воде, выпить, когда можно, был отнюдь не дурак и женщин любил… Я его понимала, умела прощать.

– Ну, при его-то необычайной популярности от террора поклонниц, поди, семье действительно приходилось спасаться?

– «Террор» – это уж чересчур. Правда, и Лева, и я ума не могли приложить, откуда стольким болельщицам становится известен наш номер телефона.

– Ревновали?

– А вы как думаете? Но и понимала одновременно. Лев, надо отдать ему должное, старался меня не обижать и делал все возможное, чтобы мне с ним было интересно и радостно. Я, кстати, немало поездила с ним по миру – исключительно по его инициативе.

Просто Пеле

– Среди ваших с мужем личных друзей много настоящих суперзвезд – Бобби Чарльтон, Беккенбауэр, Эйсебио, король футбола Пеле… Как, к слову, вы с ним познакомились?

– Хороший вопрос! Думаю, из болельщиков нашей страны с Пеле я познакомилась самой первой. Причем еще до того, как он стал звездой мирового футбола. Это было в 1958 году, перед чемпионатом мира в Швеции. Лев пришел из спорткомитета: «Есть вакантное место в тургруппе. Хочешь поехать?» – «А сколько это стоит?» – «Да неважно!»

Оказавшись в Швеции, я сразу позвонила по телефону мужу. Он говорит: «Бери такси и жми к нам в гостиницу!» Времени было в обрез: туристы прилетели на финальную часть чемпионата, а наша сборная туда не пробилась и уже готовилась к возвращению домой. Лев встретил меня на тротуаре перед гостиницей, но повел не через главный вход, а почему-то сбоку, через служебный.

«Часто задавал мне вопрос: «Ну, как я торчал?»На лестничной площадке стоят несколько наших, нарушают режим – покуривают в кулак. Меня почти все знали в лицо, посыпались шутки, подначки. В этот момент прыжками по лестнице скачет юркий черный парнишка – мелкий такой, Яшину едва до груди. Лев притормозил его ладонью за шею – тот вовсе не возмутился такой бесцеремонностью, наоборот, расплылся в улыбке. А Яшин мне: «Познакомься, Валентина. Это – Пеле. Вот увидишь, он скоро станет таким футболистом, какого мир еще не знал».

– Пеле-то что-нибудь понял из того, что говорил тогда Лев Иванович?

– Ох, позднее-то мы обсуждали ту нашу первую встречу неоднократно. Что я – жена Яшина, Пеле, по его словам, догадался сразу. Да и смысл произнесенной Львом фразы также уловил, потому и улыбался не просто из вежливости. Я, кстати, воочию убедилась в том, что Лев обладал потрясающей способностью сходиться с людьми в любой стране мира. Не знал ни одного языка, кроме русского, но всегда мог объясниться – улыбкой, глазами, жестами.

– Однако согласитесь, так и впросак недолго попасть.

– А вот он не попадал – даже в экстремальных ситуациях. На чемпионате мира-66 в Англии, где мне также довелось побывать, произошел такой случай. Сборная СССР уступила в матче за бронзовые медали португальцам, и после игры двоих из наших выборочно пригласили на допинг-контроль. Одним из них был Яшин. Я, ничего еще не зная, жду его у выхода из раздевалки, ну, на площадке возле автобуса. Пробегает врач команды: «Лева сейчас выйдет». Но муж появился только три часа спустя.

Рассказывает: «Там же, в комнате этой, за столом сидит комиссия в полном составе – врачи, лаборанты, у дверей охранники. Дали стеклянную колбу и показывают: «Давай, мол, наполняй, не стесняйся». А я не могу у всех на глазах… не стесняться. Ну никак! Предложили пива. Потом сухого вина – все без толку. Я их жестами пытаюсь убедить: выпивать прилюдно готов хоть до рассвета, а вот остального не предвидится…»

– Что, так и не сдал анализ?

– Так и не… Англичане прониклись да и отпустили его в конце концов с миром.

Очень смирный Лев

– Интересно, жена знаменитого вратаря имела право дома, скажем на кухне, давать ему какие-то советы, что-то подсказывать?

– Не только имела – для Льва мое мнение было небезразлично. Я, например, не советовала ему слишком уж громко кричать на поле. Считала, что это неприлично. Он же смеялся и горячо доказывал, что иначе игроков не заставишь как следует шевелиться.

Часто задавал мне свой излюбленный вопрос: «Ну, как я торчал?» То есть как он выглядел на поле во время игры, либо в новом костюме, либо за рулем своей «Волги». Однажды я ему ответила: «Да вроде все ничего, вот только ноги кривоваты». Угораздило же меня такое сморозить! В следующем матче, смотрю, мой Лева как-то подозрительно ногами перебирает, ни минуты не остается в спокойной позе. Вместо того чтобы на игре сосредоточиться, он «кривизну» ног старается как-то замаскировать.

– По рассказам болельщиков со стажем, Яшин на поле ближайших партнеров держал в строгости. А дома? Как, например, дочек воспитывал?

– Если уж мы с ним ссорились по какому-либо поводу, то молча отсиживались у телевизора или с книжкой – каждый в своем углу. Потом, как правило, он первым приходил, подлизывался.

А дочерям никогда ничего не приказывал и не навязывал. Как-то возвращаюсь вечером с работы, вся моя троица сидит в обнимку на диване, смотрит по телику мультики. Между тем в доме есть нечего, пусто – хоть шаром покати. Надо ужин на скорую руку готовить. Позвала мужа на кухню: «Лев, неужели девчонок нельзя было за хлебом послать? Ну-ка давай, живо!» Через минуту стукнула, закрываясь, дверь, а на кухню вышла старшая дочь Ирина: «Мам, чем тебе помочь?» – «Лена за хлебом отправилась?» – спрашиваю про нашу младшую. «Папа авоську взял и говорит: «Девочки, я в булочную прогуляюсь, кто мне компанию составит?» – Ну Ленка с ним и увязалась…»

– Как он переживал неудачи?

– Очень болезненно. Морально казнил себя почти за каждый пропущенный мяч. Никто, кроме домашних, не знает, как он переживал после чемпионата мира в Чили. Ведь тогда за провал сборной СССР на Леву пытались повесить всех собак. Но Бог его миловал! Я имею в виду приглашение в сборную мира для участия в матче, посвященном 100-летию футбола, который игрался в Лондоне на знаменитом «Уэмбли». Лев фантастически удачно отстоял первый тайм, и сборная мира повела в счете – 2:0. И только во втором тайме, когда место в воротах занял его сменщик, англичанам удалось их распечатать, а потом и уйти от поражения – 2:2. Для Яшина это была переломная игра, оборвавшая все пересуды о его якобы закате. После нее ко Льву вернулась былая уверенность в собственных силах и мастерстве.

– Понимаю, что вам непросто рассказать о трагедии, которую довелось пережить ему, вам, вашим близким. Имею в виду закупорку вен – не знаю, как по-научному, – приведшую к ампутации правой ноги, которую перенес Лев Иванович…

– Это было жутким несчастьем, бедой для него и для всех, но не трагедией. Так я говорила самому Льву, когда мы встретились в реанимационном отделении госпиталя наутро после операции. Он полулежал в шезлонге, еще отходил от наркоза. Но уже отдавал себе отчет в происходившем. Увидел меня, заплакал, жестом показал: мол, вот я теперь какой. Я наклонилась к нему, поцеловала в мокрую щеку, прошептала на ухо: «Лева, я знаю, как тебе сейчас больно и на душе тошно. Но тебе же в конце концов не всю ногу отрезали. Главное, как ты был мужиком, так им и остался. И я тебя по-прежнему буду любить!» Ну вот, сказала ему это, а он вдруг рассмеялся – сквозь слезы. Вошел хирург, который его оперировал, увидел нас: «А я не знал, что бы такое предпринять, но раз улыбаетесь, значит, будем жить дальше».