Овертайм Олега Ширинбекова

«Футбол», 10.1994

Ожидая окончания торпедовской тренировки, я коротал время на скамейке запасных в компании преподавательниц физкультуры какого-то учебного заведения. Время от времени по беговой дорожке мимо нас ускорялись игроки, обгоняя плотной группой растянувшуюся вдоль бровки цепочку студентов. «Красиво бегут, – порадовалась одна из преподавательниц, – все вместе туда, все вместе обратно, не то, что наши». – «Футболисты, наверное», – предположила другая. «А что за футболисты?», – «Видать, торпедовские, раз их стадион». – «Третий состав, что ли?»

«Да, – подумалось мне, – прошло то время, когда «страна знала в лицо своих героев». Да и герои ли они, борющиеся за выживание в самом конце турнирной таблицы? В правых воротах с небрежно накинутой на них сеткой разминался под руководством второго тренера Сергея Петренко вратарь Владимир Пчельников. И ворота эти вдруг вызвали ассоциацию трехлетней давности – автозаводцы в ответном матче Кубка УЕФА никак не могут отыграть единственный гол у датского «Брондбю», уже остаются какие-то две минуты до финального свистка, но вот мяч от головы защитника зависает над штрафной, и торпедовский футболист, не давая ему опуститься, закладывает корпус, откинувшись в воздухе назад, и бьет. Петер Шмейхель, будущий чемпион Европы, не может выручить партнеров, гол состоялся, игра, как модно нынче выражаться, «переведена в овертайм».

Звали этого футболиста Олег Ширинбеков, и именно ради встречи с ним я пришел на торпедовский стадион.

А тренировка продолжается, и у меня еще достаточно времени побродить в воспоминаниях. Во времена союзного футбола Ширинбеков отличался тем, что забивал не просто красивые мячи фирменным плотным ударом – он забивал мячи нужные. Четко выполненный штрафной – и в дополнительное время выбит из Кубка СССР московский «Спартак». Точное попадание на последних минутах – и автозаводцы отправляются в Севилью с перевесом не в один, а в два мяча, что в итоге и стало решающим обстоятельством. Гол в ворота «Мальме» – и торпедовцы снова добиваются дополнительного времени, хотя в итоге, как и против «Брондбю», это их не спасает.

А вскоре оба участника пришедшего на память эпизода подались в легионеры. Петер Шмейхель отправился в знаменитый «Манчестер Юнайтед». Олег Ширинбеков объявился в мало кому известном венгерском «Вашаше».

Впрочем, когда-то «Вашаш» знавал лучшие времена, и футболисты в нем играли вполне приличные. Бела Варади, например, отличался убийственной силы ударом, забивал он и в ворота сборной СССР в отборочном матче чемпионата Европы в 1978 году. Ласло Кишш и вовсе оказался рекордсменом, сделав в 1982 году в Испании самый быстрый хет-трик в истории мировых первенств. Персональным болельщиком «Вашаша» считался венгерский вождь Янош Кадар, а потому успехи, команды связывались с ее поддержкой со стороны социалистической рабочей партии.

Но Ширинбеков попал в Будапешт, когда политическая конъюнктура давно изменилась, лучшие игроки «Вашаша» были проданы, а сама команда барахталась на грани вылета. Процитирую газету «Непсабадшаг» того периода: «Если бы «красно-синие» не заключили контракта с игроком «Торпедо», они наверняка не были бы в первом дивизионе, но московская помощь подоспела вовремя… Олег Ширинбеков сейчас столько значит для своей команды, сколько стакан воды для заблудившегося в пустыне».

И вот бег с партнером на плечах и игра в квадрате «пять» на два» в одно касание закончены, и я получаю от Олега первый ответ, еще не задав вопроса.

– Добрый день, Олег, или, если угодно, йо напот киванок!

– А вот этого лучше не надо, потому что за три года венгерский язык мне так надоел, – говорит он, обмениваясь рукопожатием.

– Отчего так мрачно?

– А как по-другому, если три сезона в Венгрии можно считать просто-напросто потерянными, вычеркнутыми из жизни? Я вернулся в наш чемпионат – даже не во всесоюзный, а в российский, который уровнем ниже, – и понял, насколько отстаю от игравших здесь.

– Тогда зачем же стоило уезжать?

– Не хотелось прозябать в торпедовском дубле. К тому же я рассчитывал, что через Венгрию мне удастся попасть куда посолиднее. В то время, три года назад, в Москве появился венгерский менеджер Шандор Варга…

– Что-то знакомое имя…

– Да, сейчас он сватает армейцев, в частности Татарчука, в Дубай. А мне Варга обещал золотые горы, но когда я приехал в Будапешт, он исчез, и я остался один на один со своими проблемами.

– Но ведь вы рассматривали «Вашаш» как трамплин, как промежуточный этап?

– Да, но руководство клуба отнюдь не собиралось меня никуда продавать. Еще бы, все это время я был у них сильнейшим в середине поля.

– Олег, я внимательно читал венгерскую прессу, и вот что меня удивило. Когда местные журналисты ставят наших легионеров в пример за отдачу на поле, это понятно, потому что у тамошних футболистов это никогда не было сильной стороной. Но если репортеры пишут, что из всего «Вашаша» только Ширинбеков и может прямо ударить по мячу, здесь какая-то нестыковка. Ведь венгры всегда считались отменными технарями, куда все подевалось?

– Ну, на тренировке или когда в игре нет рядом соперника, у них каждый король. Но если те же самые приемы надо выполнять на скорости или в противоборстве, мастерство исчезает на глазах. А вообще это характерно для венгерского менталитета – там каждый решает какие-то свои дела, не обращая внимания на остальных. Тренеры приходят не для того, чтобы вытаскивать команду из прорыва, а преследуя иные цели, потому и меняются один за другим. Был у нас, например, Кальман Месэй, а до него, кстати, еще трое. Месэй клялся, что никуда не уйдет, но как только появился вариант с руководством сборной, забыл о своих обещаниях. Кстати, в «Вашаше» играл его сын Геза, который затем отправился во Францию.

– В Венгрию из Союза попали не вы один…

– Верно, наших там было много – Грачев, Александр Никифоров, Гущин, Ушмаев… Юра Ушмаев, кстати, что-то не позвонил, когда приезжал в Москву с «Бекешчабой», хотя мы там были дружны. А со мной в «Вашаше» играл Саша Дозморов, правда, очень недолго.

– У него что, контракт был только на один год?

– Нет, просто тренерам почему-то не подошел, и его отправили назад. А потом долго сетовали, что нет в команде нападающих, что забивать некому. Спрашиваю, зачем же вы отпустили Дозморова, если он был лучше тех, кто остался? Никто вразумительно объяснить не может, бардак, одним словом…

– А ваше трехлетнее пребывание в Венгрии чем было обусловлено?

– Честно говоря, мой контракт был составлен так, что согласно ему я принадлежал «Вашашу» до конца своей спортивной карьеры. Все права на меня были у этого клуба, и «Торпедо» просто-напросто выкупило меня обратно.

(И здесь мне вспомнился давний разговор с Олегом Ивановичем Романцевым по поводу спартаковских легионеров. Речь зашла о том, возможно ли возвращение в Москву бывших игроков, у которых за границей что-то не заладилось. Романцев ответил так: «Что касается, скажем, Кулькова и Мостового, то при заключении их контракта по недосмотру – вероятно, в этом была где-то и моя ошибка – их продали, что называется, «с потрохами». И теперь мы просто не сможем выкупить их обратно у «Бенфики», ведь те средства давно истрачены. А надо было всего-то просто предусмотреть пункт, что отдаем права на них «Бенфике» на три года, – и все было бы гораздо проще». И впрямь, уже не в «Бенфике» играют Кульков с Мостовым, а «Спартаку» от этого не легче. Да разве только одним «Спартаку» и «Торпедо»? И другие наши клубы не раз расплачивались за юридическую неграмотность).

– Олег, футбол вас там не радовал, но бытовые условия хотя бы были приличные?

– Ничего особенного, квартира в многоэтажном доме, правда, недалеко от стадиона. Ее оплачивал клуб, а на все остальное приходилось тратиться самому, а со мной еще были жена и маленький сын, ему сейчас пять лет. Вот характерный пример. В Венгрии существует так называемая «синяя карта», обладатель которой получает скидку при медицинском обслуживании, при покупке лекарств. Мне она была положена с самого начала пребывания в стране, но выбить ее удалось только спустя два с половиной года, то есть незадолго до отъезда домой. И до тех пор платил по полной стоимости. Да что там говорить…

– Хорошо, вернемся на московскую землю. Вас не смущает, что из клуба-аутсайдера одного чемпионата вы попали в клуб-аутсайдер другого чемпионата?

– Да, «Вашаш» там по-прежнему остается внизу, я недавно звонил в Будапешт, – горит со страшной силой. А что касается «Торпедо»… Вот вроде бы подбираются те же люди, что и три года назад, – Ширинбеков, Гришин, Агашков. Но мы те, да уже не совсем. И молодежь тоже немного другая, приходится объяснять им на ошибках своей молодости, что не время сейчас расслабляться, пахать надо, а уж потом вместе и отдохнем. Но после Венгрии все равно тяжело.

– Я во второй игре «Торпедо» со «Спартаком» обратил внимание, что вам действительно нелегко было сладить с Цымбаларем в середине. Поэтому вас и отодвинули в защиту?

– У нас в перерыве вышел на поле Гена Гришин, а Соловьев травмировался, поэтому я и занял место в обороне. Тренеру виднее, и против ЦСКА он меня сразу в защиту поставил.

– Невыразительный какой-то матч получился.

– И с нашей стороны тоже?

– Ну, «Торпедо» чуточку получше выглядело, а армейцы в измененном составе совсем не катили. Правда, у них после игры с «Ференцварошем» действительно много новых игроков вышло. Вы, кстати, на российско-венгерские матчи не ходили?

– Нет, мы в эти дни занимались на базе, приезжали домой уже вечером, поэтому я еврокубки по телевизору смотрел. Но то, что «Бекешчаба» проиграла «Текстильщику» с крупным счетом, вполне закономерно.

– Олег, а в России у вас не было мыслей сменить команду? Или впору в Москве новый «Памир» создавать…

– Предложений больше ниоткуда не поступало. А земляков в столице действительно много – Рахимов, Мухамадиев, Фузайлов, Батуренко… Из нашего «Памира» в Душанбе, почитай, только тренер Гулямхайдаров остался. Но кого ему сейчас там тренировать?

– Зимой на Кубок Содружества приезжал чемпион Таджикистана «Ситора», команда последнее место в группе заняла, все игры с крупным счетом проиграла. В общем, не «Памир». А с Душанбе вас сейчас что-нибудь связывает?

– Родители там, но я хочу их перевезти в Москву и сейчас этим занимаюсь.

– И напоследок: сейчас в печати много публикаций на тему «Куда девались деньги, полученные «Торпедо» за продажу игроков в другие страны?» На ваш взгляд, это проблема надуманная, ради газетной шумихи, или вопрос действительно нужно ставить так?

– Известно куда – в карман людей, которых сейчас уже нет в клубе. Я тут просматривал список проданных футболистов – всего нас было четырнадцать человек, и если за каждого заплатили хотя бы по пятьдесят тысяч долларов, то перемножьте, и получится весьма солидное число, особенно по ценам того времени. А меня за границу оформлял Скоморохов – вот и все, что я могу сказать по этому поводу.

…А по беговой дорожке все трусили и трусили под бдительным оком преподавательниц физкультуры новые студентки и студенты, и нескончаемая их цепочка казалась словно символом вечности. Век же футболиста короток, а моему собеседнику уже тридцать один. И из этого числа надо вычесть год без бутс и мяча – это когда Олега Ширинбекова действительно призвали в армию, а не в армейский спортклуб, за то, что «Памир» осмелился обыграть ЦСКА. И три последних года, хотя и проведенных на зеленом поле в относительно спокойной стране, где в центре столицы давно не стреляют из танков.

Олег отвечал на вопросы в общем-то коротко, но исчерпывающе, и как-то не располагал такой стиль поинтересоваться: а что там впереди?

Тридцать один год – это, по сути, дополнительное время, овертайм. Игра до первого гола, но в иных формулах ждать его можно очень и очень долго, весной этого года в Кубке Стэнли, если не ошибаюсь, команды сыграли аж четыре лишних периода, пока не была заброшена решающая шайба.

Покидать поле случается или побежденным, или победителем. И мне остается только пожелать Олегу, чтобы овертайм его длился долго и закончился победой.