Лейтенантом так и не стал

«Спорт-Экспресс», 06.07.1993

Спартаковец Пятницкий стал по оценкам «Спорт-Экспресса» лучшим футболистом первого круга. Что в общем-то неудивительно. То, что за последние полгода его игра была наиболее заметной, признавали практически все. «Понимаешь, – втолковывал мне на трибуне Лужников во время матча «Спартака» с «Локомотивом» один из тренеров, – играть, когда у команды игра идет, – большого ума не надо. А вот тянуть все на себе, когда плохо, могут не многие. Пятницкий – может».

Правда, разговаривать с самим Пятницким в день игры я собиралась на трибуне. Сидение на скамейке ему предсказывали склонные все преувеличивать коллеги-журналисты: накануне в игре с ЦСКА Андрей получил травму. Но вопреки предсказаниям на воле вышел, отбегав все положенные 90 минут игры.

– Значит, слухи о травме оказались преувеличенными?

– Я действительно потянул мышцу. Но в том матче мы уже вели – 5:0, и Романцев тут же меня заменил, от греха подальше. Сейчас уже все в порядке.

– А почему вы в свое время ушли из ЦСКА? Казалось бы, попасть из «Пахтакора» в один из сильнейших клубов достаточно престижно.

– Я оказался в ЦСКА в 1985-м, в октябре. От армии же никуда не убежишь, и я пришел к выводу, что лучше идти туда сразу. К тому же примерно тогда у меня уже было приглашение в клуб от главного тренера – Юрия Морозова – после того как я удачно отыграл за юношескую сборную в чемпионате Европы: получил звание лучшего бомбардира, забив четыре мяча в матче с Голландией. И два года ходил в погонах. Но нормально отыграл всего год. Потом меня начали потихоньку уговаривать, чтобы не уходил, остался, обещали звание лейтенанта, но чем-то я тренеру не угодил, и меня просто перестали выпускать на поле: за второй год я сыграл всего игр семь.

– Я слышала, что когда вас приглашал Морозов, у него был выбор между вами и Добровольским. И что потом он даже якобы сказал, что, приглашая вас в команду, тренеры рассчитывали на большее.

– Нас с Добровольским вместе призвали, и, насколько я знаю, Малофеев, который тренировал «Динамо», просто попросил, чтобы одного из нас отдали ему. А потом Морозов вроде как локти кусал. Честно говоря, я не очень понимал его – и как человека, и как тренера.

– Но в «салагах»-то походить пришлось?

– В ЦСКА это немножко по-другому выглядит. Те, кто только пришел в команду и кому еще два года играть, те пахали. А кому играть оставалось всего ничего, они и вели себя соответственно, шаляй-валяй. Многим было абсолютно безразлично – останется команда в высшей лиге или вылетит. Самое главное было – доиграть до дембеля так, чтобы в роту не отправили.

– Казармы подметать?

– И это тоже. Я таки в роту попал. Правда, всего на неделю. Должен был увольняться в ноябре, ну мне и пообещали, что раз не хочу оставаться в ЦСКА, до тридцать первого декабря просижу в казарме как миленький. Спасло то, что у меня были хорошие отношения с полковником, который занимался увольнением. Я просто по-человечески объяснил ему, что если не хочу играть, то все равно не буду, сколько меня ни держи.

– А почему вы не хотели остаться?

– Все же решают отношения с тренером. Тем более я, как говорится, «плотно сидел в засаде», то бишь на скамейке.

– И когда вас пригласили в «Спартак»?

– Приглашали сразу же после ухода из армии. Но к тому моменту мне Москва осточертела: с футболом не получилось – и все остальное уже не в радость было. Не сложилось, в общем.

– А сейчас?

– Сейчас я счастлив. Хотя не очень-то могу объяснить, что это такое. Видимо, «Спартак» – «моя» команда.

– Вы сразу это поняли?

– Первые полгода тяжело и плохо было. Когда я только пришел, комплексовал очень: ребята-то и с «Наполи» уже поиграли, и с «Реалом. А я – в колхозе ковырялся. Но, тем не менее, ни одной игры, тьфу-тьфу-тьфу, за это время не пропустил.

– А сейчас не комплексуете? Все-таки в сборную берут.

– Сейчас уже нет. Хочется играть и ужасно хочется поехать на чемпионат мира. Еще и такая деталь: когда мы стали чемпионами молодежного первенства Европы, то в одной команде играли и Колыванов, и Шалимов, и Добровольский, и я. И сейчас жду не дождусь, когда снова с ними играть начну. Страшно подумать даже, что мне могли не разрешить выступать за Россию.

– Почему могли не разрешить?

– Я провел одну игру за Узбекистан летом прошлого года, уже играя в «Спартаке». Но, слава Богу, она не была заявлена в ФИФА. Федерация это и подтвердила. А то играть бы мне за Азию.

– Знаете, когда я впервые увидела вас на снимке, то первое, о чем подумала, что вы жуткий индивидуалист, которому главное – проявить себя любой ценой.

– Проявить – да. Я же потому и ушел в «Спартак», что большого футбола захотелось. Но думаю, если бы был индивидуалистом, вряд ли бы прижился: «Спартак» – не та команда. Хотя если вижу, что могу обыграть, скажем, пятерых и забить, то стараюсь это делать. Но такое – редкость: сама игра в «Спартаке» поставлена так, что игрок, прежде всего, ищет лучшую позицию, чём у него, чтобы отдать пас.

– К тому же вас в последней, игре так держали, что не до сольных проходов было.

– Мне против «Локомотива», вообще тяжело играть. У него игра строится на тактике мелкого фола: то за майку схватят, то подножку подставят. Обрывают атаки на корню – и все игроки сразу же оттягиваются назад. А одиннадцать человек обыграть, согласитесь, несколько тяжелее, чем одного-двух. Кстати, то, что мы забили три мяча, скорее, исключение из правил. Обычно разрыв в счете бывает минимальным. Недаром «Локомотив» по пропущенным мячам идет на втором месте после нас.

– Кроме футбола, в детстве вы чем-нибудь занимались?

– Как все, наверное. На плавание ходил, на легкую атлетику. В первом случае меня на две недели хватило, во втором – на неделю. Правда, чуть было не стал хоккеистом.

– Какой же хоккей в Узбекистане?

– В то время у нас команда в первой лиге играла – «Бинокор». А футбольная. – во второй, зато рядом с домом. В шесть лет это оказалось принципиальным. И я, честно говоря, не жалею. Тем более сейчас, когда уже и игра идет, и быт налаживается.

– У вас же семья до недавнего прошлого жила в Ташкенте?

– Уже месяц как в Москве. Квартиру получил, так что все в порядке.

– «В порядке» у нас, по-моему, принято говорить, когда человек куда-нибудь в более благоустроенную страну уезжает.

– У меня такие предложения тоже были. И, честно говоря, если бы ребята из команды разъезжаться начали, я бы, наверное, тоже не устоял. Слишком большой соблазн: поставил закорючку в контракте – и ты обеспеченный человек. А с другой стороны, мы все решили остаться потому, что сейчас у нас, как никогда, велик шанс выиграть Кубок чемпионов. Все этому способствует – и команда, и тренер.

– С Романцевым вам легко работать?

– Мне – да. Он не только в футболе, но и по жизни может всегда дельный совет дать. И в итоге всегда оказывается прав. Если бы не он, я, может, и из «Спартака» ушел бы. Во всяком случае, был очень близок к этому, когда первые, полгода игра вообще не получалась.

– Обратно в «Пахтакор»?

– В тот момент я меньше всего думал, куда уходить. Столько неприятностей накопилось, что вообще футбол готов был к черту послать. Романцев меня отправил домой, но взял слово, что все вопросы мы с ним решать будем, когда я отдохну и вернусь. Думал, домой приеду, пожалуюсь, жена меня поймет, а она сказала: «Ты Романцёву веришь? Значит, возвращайся и играй». И оба они оказались правы. С того момента мне и самому намного легче стало. Понял, что в любой ситуации Иваныч поможет.

– Да и с женой вам повезло.

– Это точно. Света у меня просто замечательная.

– Она не работает?

– Нет. Я вообще считаю, что у футболистов жены работать не должны. Мы и так мало видимся, а если при такой жизни жена еще и работать будет, что же получится? К тому же, как она в Москву приехала, просто боится лишний раз из дому выйти. Но зато здесь мы хоть куда-то можем сходить вдвоём, в ресторан например. В Ташкенте это вообще невозможно было сделать.

– Почему?

– Там же футболисты – как национальные герои. Придешь куда-нибудь поужинать, тут же со всех столов шампанское передавать начинают, узнают везде. Когда это продолжается постоянно, то очень тяжело. Даже сюда на игры болельщики из Узбекистана приезжают. Когда мы игру с «Фейеноордом» выиграли, то из Ташкента целая делегация заявилась. Халат привезли узбекский, нож… Но здесь такое внимание приятно. Естественно и играть стараешься лучше.

– Вас очень заботит, что думают о вас зрители?

– Очень. В футболе-то бывает по-разному. Иной раз выйдешь на поле – а ноги ватные, не бегут. Игра не идет. И если в этот момент еще и с трибун что-нибудь в свой адрес слышишь, то, честно скажу, тошно становится. Хотя, в общем, когда игра не идет, не зрители виноваты. У меня было такое состояние, когда «Спартак» проиграл «Антверпену» в Кубке. После этого я почти месяц чувствовал, что не могу ни играть, ни тренироваться. Психологический стресс был бешеный. И, естественно, все отразилось и на дальнейших играх, когда мы играли с «Локомотивом» из Нижнего Новгорода, с «Текстильщиком»… Несколько игр на зубах вытягивал. На поле выходил с одной мыслью: «Скорее бы все это закончилось». Ну и наслушался тогда в свой адрес, и начитался. Но это нормально. У любого футболиста бывают моменты, когда мяч видеть не можешь.

– А что вы за человек вне футбола?

– Я по гороскопу – Весы, но отнюдь не уравновешенные. На поле всем в глаза бросается, что на своих игроков я кричу больше всех. Сам знаю, что поляна – не то место, где надо людям высказывать, что о них думаешь, но… Хотя после игры мне подобное и в голову не приходит.

– Какое у вас любимое блюдо?

– Плов, конечно. Но проблема в том, что жена у меня его готовить не умеет.

– Вы же выросли в Ташкенте! Должны бы знать, что женщин к приготовлению плова не выстрел подпускать нельзя.

– Так ведь и сам не умею. Мечтаю научиться. Пошел как-то в Москве по магазинам – даже валютные посудные лавки обошел, – нигде казан найти не смог. Такая вещь необходимая, а нигде нет. Сейчас специально решил жену домой отправить, чтобы привезла.

– Ваша жена не ходит смотреть, как вы играете?

– Никогда не ходила. Собиралась было прийти на последнюю игру, но уже я не пустил. Вдруг придет, а мы проиграем?..