Характер

«Спорт-Экспресс», 11.04.2003

Великое дело – характер. Управлялся парень худо-бедно с мячиком, и на тебе – в игроки вышел. Фотография – в газете, фамилия – в «списке Газзаева». Почему? Характер. А кто-то из-за него же, характера, в звезды не вышел – хотя и должен был. Спросите нынешнего спартаковского селекционера Позднякова – как он не стал заслуженным мастером спорта? Почему в сборной сыграл всего ничего при таком талантище? Характер. А может, просто не сложилось…

УРОКИ ИВАНЫЧА

– Интересный у вас год получается, Борис Александрович.

– Это точно. Во-первых, еще не решил, останусь ли работать в «Спартаке». Во-вторых, несчастье приключилось – ушел из дома в клуб, и двух часов кому-то хватило, чтобы взломать дверь. Взяли деньги и золото… Давайте о чем-нибудь поприятнее поговорим.

– О «Спартаке»-79, например. О «загадке Бескова». Есть она, загадка-то?

– Бесков, как никто, умел рассмотреть игрока. То, что в «Спартаке» даже намека на «дедовщину» не было, – его заслуга. Никто не указывал – надо, мол, мячи или жилетки отнести… Каждый знал свое место. Зимой 79-го на сборах меня Бесков подселил к Романцеву, тогдашнему капитану. Чтобы я командный дух почувствовал: Олег Иваныч вожаком был, в его номере команда собиралась. Первые уроки я от Иваныча получал – как себя вести. Помню, читал он много. А так в «Спартаке» постоянных пар при расселении не было, разве что Шавло с Гавриловым и Черенков с Родионовым. Остальные менялись. Приезжаем в другой город – Константин Иваныч сам определяет, кто с кем в номере.

СТАРОСТИН

– Николай Петрович для меня – тема отдельная. После сезона-89 ехали всей командой, с женами отдыхать в Хорватию. От аэропорта до Сплита на автобусе часов семь. Ребята в полете притомились, задремали… Десяти минут не прошло – просыпаемся: Старостин речь держит. И не просто речь – стихи Пушкина. Семь часов наизусть без остановки! Да прибаутками перемежает, анекдотами – кто с Николаем Петровичем общался, тот поймет… И хоть бы кто заснул! Я вообще людей слушать научился благодаря Старостину. Николай Петрович ко мне удивительно тепло относился… Вообще любил ребят из спартаковской школы. Любил хулиганистых, задиристых, даже иногда нарушавших режим. Но при одном условии – чтобы футболу отдавались полностью. У нас с ним контакт был – ни с чем не сравнить. Опекал. Сглаживал конфликты с Бесковым…

– Последняя встреча?

– Я уже в Австрии играл, приехал в отпуск и заглянул в гости. Старостин уже начал сдавать, хворать… Но оставался в полной памяти. Такие моменты вспоминал, что я потрясен был! Начал вдруг мои голы перечислять – их не так много было, но все равно… Долго общались. Встреча та в памяти осталась.

РЕЖИМ

– По молодости за режимом не слишком следили?

– Правильнее – не очень строго соблюдал, стараясь не попадаться. Конечно, нарушал – молодость, соблазны… Но кого-то после по три дня ищут, а я ни одной тренировки в жизни не пропустил. Может, относись я к себе серьезнее, и результаты были бы лучше, но это тоже вопрос спорный… Считаю, не можешь – не нарушай. Кого-то неделю в порядок приводить надо, а кто-то наутро свежий…

– Как Гаврилов?

– Да о Гаврилове больше разговоров! Там настоящих нарушений-то не было… Ну, любил пиво и сейчас любит. Мог бутылок пять-шесть осилить, но чтоб перед игрой – да никогда такого не было! Хотя Старостин как-то на установке при всей команде ему заявил: «Умрешь ты, Гаврила, под забором!» Юрий Васильевич глазом не моргнул: «Ага, под кремлевским…»

«КЁЛЬН»

– Гол свой «Кёльну» помните?

– Одна из лучших моих игр за «Спартак»! Когда с «Нистру» и «Пахтакором» играли, я от Бескова сплошные «двойки» получал. А как еврокубки или Киев – меньше «четверки» не было. Так и с «Кёльном»… Новиков, второй тренер, нам после каждой игры «технико-тактические» высчитывал. Кто сколько пасов отдал, кто сколько ускорений сделал. Оценки, кстати, не всегда честными были. И приписки случались – в зависимости от отношения Бескова с Новиковым к человеку. Был такой прием… Но в целом «технико-тактические» – вещь для тренера необходимая. Только игрокам афишировать все это не надо, материал должен быть для «внутреннего употребления». А то в «Спартаке» люди стали переживать. Тысячу раз подумают: а отдавать острый пас? Риск! Перехватят – тебе тут же брак в передачах запишут. Подстраховывались, отдавали назад, поперек… Не буду называть фамилии, но в «Спартаке» были ребята с минимальным процентом брака, которые, однако, надолго в команде не задерживались. А возвращаясь к «Кёльну»… У меня и до гола был выход один на один. Меня теряли: врывался в свободные зоны – за защитником особо не следили, – а Гаврилов как на ладошке выкладывал. Со второй попытки забил. Шумахеру, большому другу Дасаева.

– Какой из западных городов запомнился?

– Да что мы видели из автобусного-то окна? Только в Голландии выбрались в музей Рембрандта посмотреть. Еще по Лондону гуляли. Тогда летали обычными рейсами, и после игры время оставалось.

– А соседи-то вам, наверное, завидовали – из-за границы не вылезаете.

– Зависти не чувствовал. Народ был тогда подобрее. Переживали не из-за того, что кто-то по заграницам катается, а за «Спартак».

– Игру с «Астон Виллой» среди ночи показывали. И на всю Москву крик стоял, когда Черенков на последней минуте забил…

– Потрясающий матч, правда? А сколько таких было! Сейчас с киевлянами встречаемся, считаем – примерно поровну навыигрывали друг у друга. Но они два раза кубки из Европы привозили, а «Спартак» мог обыграть кого угодно – но не выиграл ничего…

– За какое поражение годы спустя обидно?

– От Ростова дома. После того матча потрясающие вещи происходили. Приехал в Тарасовку некто Роганов, важный товарищ из ЦК. Я спокойно на собрании сидел. Начнут, думаю, как всегда, великих поднимать. «Что Дасаев скажет? А Хидиятуллин?» И вдруг: «Что думает Поздняков?» В первый раз в жизни не знал, какие слова выдавить… Еще тому же Ростову Кубок проиграли в 81-м. Я с лавки смотрел, не доверил мне Константин Иваныч…

– Кстати, после «Астон Виллы» англичане выделили вас с Черенковым.

– Обожал играть с англичанами! В Англии у «Спартака» проблем не было – навесы их Дасаеву что семечки были. Все снимал. Гаврилов говорил: «А мы от них мячик в подвал спрячем, пусть ищут…» И такой обстановки, как на английских стадионах, нигде не видел. «Астон Вилле» забиваем, вроде штурм должен быть – а мы мяч держим. Одна передача, другая, пятая… Слышим – хлопают! Нам!

ПОВЕСТКА

– Повестку я из ящика достал в 85-м. Учился в Малаховке, военной кафедры не было. Как спасаться? В ЦСКА не хотелось. Звонит мне Севидов Сан Саныч из «Динамо», предлагает вариант: призовут меня через КГБ. В «Динамо». Привезли на Дзержинку. Не знаю, можно уже говорить, сколько вниз на лифте ехал?

– Наверное.

– Долго ехал! Ощущения те еще… Садишься в лифт, с тобой дядька в штатском – и поехали. Куда? Зачем? Темно, неуютно… Двери открываются – поликлиника. Медосмотр, и я в «Динамо». Хорошо, хоть лампой в глаза не светили.

– Игрока «Спартака» армия могла бы и не коснуться.

– Наоборот! Ребята ее боялись – страшное дело. И Бесков со всеми связями сделать ничего не мог.

БЕСКОВ

– С Бесковым часто приходилось самолюбие прятать?

– Постоянно. Ему кто мог возражать? Хидиятуллин. Сорокин – в силу характера… Наверное, Ярцев в свое время. Остальные сидели и слушали. Дасаева и Черенкова он не трогал – это люди действительно великие, вопросов нет. Остальным мозги вправлял по полной программе. Часто ни за что, и уж тогда приходилось себя сдерживать. Он считал, что так надо – в «воспитательных целях».

– Самая памятная «двойка» от Бескова?

– Столько их было… Открою секрет: «двойки» влияли на материальное положение. От них зависели премиальные. Получил два балла – за игру ни копейки. Николай Петрович выручал на свой страх и риск, переправлял тайком на «тройки», а Бесков в ведомости не заглядывал. Но не помню, чтобы из-за меня «Спартак» проиграл.

– Бесков всегда стремился отыскать крайнего, даже когда ситуация того не требовала. Как с этим мирились?

– Это его метод. Никогда не был доволен игрой. Только после «Астон Виллы» вошел в раздевалку: «Даже если бы не выиграли, я бы вас расцеловал!» В чем, правда, мы глубоко усомнились… Хотя тогда действительно целовал. В первый и последний раз. Но его психологический подход строился на том, чтобы «опустить»…

– Тех, кто поталантливее?

– Пожалуй… Правда, те, на кого он внимания не обращал, надолго в «Спартаке» и не задерживались. После очередной сцены и я ушел. Играли в манеже с какой-то второй лигой… По моментам – мячей на десять должны были их порвать. А Бесков на нас с Геной Морозовым сорвался: «Дали зеленый свет!» Дословно. Мы не настолько молоды были – основные игроки, в сборную приглашают… Я вспылил. Николай Петрович как-то сгладить пытался, но я не уступал: «Ухожу!»

– А Бесков?

– Бесков проблем не видел. «Ради бога…» Если Хидиятуллин безболезненно в свое время ушел – что о Позднякове грустить? Правда, Морозова уговорили остаться. До сезона времени всего ничего оставалось, две позиции сразу не закроешь – и Гена остался еще на год. Потом тоже в «Динамо» оказался.

– Бесков на конфликт шел осмысленно?

– Да. Чтобы остаться в команде, надо было пойти к Константину Иванычу и извиниться. Непонятно только, за что… Я отказался и написал заявление. Бесков не глядя подписал, и разошлись пути.

– Не интересовался, куда собираетесь?

– Надо знать Бескова! Если уж решился на такой шаг – его ничто не интересует… Потом, правда, Ринат мне передавал – интересуется Константин Иваныч, как твои дела.

– Чем же вы Бескова не устраивали?

– Он привык: кому бы ни «пихал», тот смолчит! Несколько человек могли что-то позволить в ответ – и все равно обжигались… Вова Сочнов раза три форму собирался сдавать. Конфликты до поры Старостин сглаживал. И я мог бы остаться, но устал терпеть. И перед самим собой остался чистым, и не жалею ни о чем. Смирись тогда – характера не выработал бы. С кем угодно компромисс найду, но если что-то серьезное – извините…

– Сомнений в том, что в другой команде себя найдете, не было?

– На тысячу процентов был уверен – где угодно буду играть. В самом соку был.

– Когда перестали нервничать, вспоминая уход из «Спартака»?

– Успокоиться не мог, пока в «Спартак» не вернулся. Как бы из меня динамовца и лейтенанта ни делали. Отдаешься в игре, а потом слышишь от динамовских болельщиков: «Спартач – он и есть спартач…» Неприятно! Жил мыслью когда-нибудь вернуться…

«ДИНАМО»

– «Динамо» – не ЦСКА. У армейцев-то и окопы рыли, и настоящую армию пробовали… В «Динамо» один только случай помню: явились на базу генералы, пришлось искать – где же наша форма-то военная? Куда что пришивать? Нам эту форму выдавали, мы ее в мешки запихивали и на базе бросали – чтобы квартиры не захламлять. Потом как-то Сысоев вызывал в Центральный совет. Еще проиграли 0:3 «Металлисту» в манеже, и всю измученную команду сразу после матча на ковер потащили. Там я говорить категорически отказался.

– В 86-м у вас команда серьезная была…

– Должны были чемпионами стать, да Хохряков в манеже сплавил, когда с Киевом бились. А на следующий год что-то повалились, и Малофееву ничего не оставалось, как убирать кого-то из лидеров. Чтобы ребят встряхнуть. Обманул – сказал, что это руководство клуба от меня избавляется. Партбилетом клялся: я, говорит, его лишусь, если тебя оставлю. Конец первого круга, я с рапортом к Сысоеву отправился – и тот меня в «Торпедо» одолжил. Так я стал первым в нашем футболе арендованным игроком. Зарплату получал в части при «Динамо», а премиальные – в «Торпедо». Неофициально, нигде не расписывался. Сезон заканчивается, Иванов спрашивает: ну что, мол, остаешься? А мне и ответить нечего – человек без документов. Тут Малофеева снимают, принимает «Динамо» Бышовец – и сразу же вызывает. «Твой рапорт никто подписывать не собирается, перевод в «Торпедо» – причуда Малофеева. Возвращайся. Не хочешь – возможны варианты с местом службы…»

– Бышовец после Малофеева – контраст?

– Люди разные… У Эдуарда Васильевича странностей хватало, хоть в футболе он разбирается, нет вопросов. Даже к чудачеству его привыкаешь. В Минск недавно ездил, убедился – все странности при Малофееве остались. Отклонения в психике. Вот есть у него свое направление, чтобы все «честно» было, хоть сам же это и не соблюдает… Осуждать права не имею.

– Севидова он из «Динамо» на ваших глазах спроваживал?

– Ну да – я же пришел к Севидову! Не знаю, куда Малофеев ходил, какие шаги предпринимал, но если команда валится… Да командой-то тогдашнее «Динамо» не назовешь. Хаос – полный! Группировки, и не две-три, а несколько. Каждый сам по себе. Мне ни туда, ни сюда не хотелось, а каждый тащит… Команда была обречена, чудом остались в высшей лиге, нужно было что-то менять – и тут пришел Малофеев. «Подчистил» народ, привел молодежь…

– Представляю ваш тогдашний ужас.

– Точно. Сразу понял, что есть на свете варианты поинтереснее, чем Константин Иваныч со всеми его чудачествами. Было тяжело, особенно в первое время… Кстати, тогда еще Газзаев в команде присутствовал.

500 РУБЛЕЙ

– Малофеев стал потихонечку провожать людей, на которых не надеялся. Кого в сдаче обвинит, кого в чем… А «Динамо» такими делами и впрямь занималось. Для меня это тоже в диковинку было. Помню, в Кутаиси пришли люди: «Деньги или вам отдаем, или судьям – решайте…» Собралось человек восемь из тех, кто точно играть выйдет. Я слово взял: «Голосуем: если отдаем игру, то все». Оказалось, мы со Стукашовым против, еще Лешка Прудников, кажется, остальные – «за». Большинством решили: не справиться нам с судьей.

– Все равно проигрывать?

– Да. И деньги я взял. Вышло рублей по 500 на человека. Тогда считалось – деньги средние.

– Совесть не терзала?

– Может, кого и терзала, а кто-то просто боялся открыто конфликтовать с лидерами. Я не слишком переживал.

– А что же вы и в «Спартаке», и в «Динамо» от капитанской повязки отказывались?

– В «Спартаке» отказался в 90-м, когда Черенков уехал. Капитан чем должен заниматься? Ходить к Старостину, Романцеву, пробивать повышенные премиальные, а я этого не любил. На поле и так мог «душить» кого хочу – меня слушали. А в «Динамо» пришлось бы еще и по генеральским кабинетам ходить, машины с квартирами для ребят выпрашивать.

– Утомительно?

– Да нет, просто не нравилось. Я не понимал, почему приходится ходить и просить. Сам ребят просил: «Вы меня на капитана не пишите…» А в «Динамо» ко мне молодежь тянулась – Смирнов, Кобелев, Колыванов, Кирьяков… Еще и поэтому Малофеев убрал. Мог бы другого кого, но для молодежи потрясения не было бы.

– Добровольский тогда комментировал: «В этом «Динамо» вообще пора футбол закрывать, если Позднякова убирают».

– Я слышал. Сам молодым говорил: не надо просить за меня, скандалить… А они хотели. Я-то понимал, что Малофеев в «Динамо» ненадолго. Прокопенко в Волгоград звал: «Получать будешь больше Никитина!» Следом Ринат: «Бесков спрашивал…» Но я тогда еще не готов был прощения просить. Представил собственное возвращение в Тарасовку. Приду, Константин Иваныч при всех: «Ну, чего ты хочешь?» При том, что инициатива шла от него! Устроил бы «показательный процесс», сто процентов. И я себя переборол.

– А с Бышовцем как работалось?

– Хорошо! Есть тренеры клубные, и есть понятие «тренер сборной». Бесков с Лобановским могли и там, и там работать. А Бышовец – идеальная фигура для сборной. Уже в те времена понимал, что игрокам надо создать условия, «зарядить»… А строить клубную работу у него как-то не получалось. Там процесс длительный, дубль, куча мелочей. У меня постоянно было ощущение, что он что-то делает неправильно. А для сборной – человек великий. Очень сильный. Конфликтный. Если конфликтует осознанно – ни на какой компромисс уже не пойдет. У нас были замечательные отношения.

ВОЗВРАЩЕНИЕ

– Романцев по зиме «Спартак» принял. Морозов тут же вернулся, а меня Бышовец попросил остаться. Помочь. А я и головой, и ногами уже в «Спартаке»… В какой-то момент не выдержал: «Все, Анатолий Федорыч, не могу, отпустите!» 12-й тур еще играл за «Динамо», а на 13-й вышел в форме «Спартака». Бышовец меня понял. Помог.

– Как зрители встретили?

– Да хорошо… Первый матч – в Днепропетровске. До того «Спартак» 12 матчей не проигрывал. Первый тайм против «Днепра» играю, потом на Пасулько меняют. При счете 0:0. В итоге «Спартак» впервые проиграл, а мне пришлось идти к Романцеву и просить больше на место опорного полузащитника не ставить: «Давай-ка, Иваныч, я лучше на своем месте…» В «Спартаке» есть кому распасовывать! Это в «Динамо» я пришел и понял: любой спартаковский защитник там может диспетчером быть. И я, защитник, там стал ведущим игроком средней линии…

– Помните момент, когда впервые Романцева Олегом Ивановичем назвали?

– Сразу, как он стал тренером. Наше поколение так воспитано. Но это не от него исходило – теперь, дескать, на «вы» обращайтесь, «Олег Иванович»… Я сам понял, что отношения немножко другие. Без панибратства. Он в жизнь игроков особо не лез, все на доверии – дал шанс сыграть вместе мне, Морозову, Сочнову… Каждый что-то доказывал. Мы хотели помочь Романцеву, он нам – это и дало результат.

– Сколько в 89-м зарабатывал игрок «Спартака»?

– Да что мы зарабатывали? Потом зарплаты чуть подняли, по 500 рублей сделали… На обычную жизнь хватало, копить не получалось. Олег Иваныч, помню, тогда на красненькой «копейке» ездил, а я в 90-м получил «Волгу».

– И в «Спартаке» вы поиграли, и в «Торпедо», и в «Динамо». А по стилю лучше всего вписались бы в команду Лобановского…

– Кстати, был разговор. И скорость при мне, и данные – можно было бы в Киеве попробоваться. Лобановский и в сборную приглашал. Опять же, все характер мой испортил. Валерий Васильевич – диктатор, его задания не обсуждались, а я на тренировке упражнение выполнять отказался. Нелепое! Отдать мяч в одну сторону, бежать в другую… Куда, зачем? «Туда, Валерий Васильевич, все равно пас не дадут!» – «Боря, таких защитников, как ты, пол-Советского Союза. Не хочешь – не надо…» На этом все закончилось. Потом как-то селекционер ко мне подходил с разговором: «Не хочешь в Киеве играть?» Отказался: я тогда только о «Спартаке» мечтал.

– Для Романцева большим было риском возвращать вас в команду?

– Он человек умный и грамотный. Возвращал людей, с которыми играл, которых знал… Был уверен – не подведем. Конечно, рисковал! Но его поддерживал Старостин. А до чемпионства мы еле доехали… Не забей Валерка Шмаров гол Киеву, могло бы и не получиться. Нам оставалась игра в Вильнюсе, тяжелейшая. При том, что «Днепр» скупал все подряд. Психологически тяжело играть, когда знаешь, что соперник точно выиграет… А мы – то здесь вничью, то там. Слава Богу, доехали.

АВСТРИЯ

– Как в Австрии оказался? Уезжать вообще не собирался! Но у сына проблемы с почками были, в Союзе никто помочь не мог – за его диагноз только в Америке, Японии или Австрии брались. Помню, в Японию со «Спартаком» поехали на турнир, из Москвы звонок: у ребенка обострение. Иду к Иванычу: «Извините, надо ехать…» – «Нет вопросов!» Хотя ему расставание некстати было. Женя Милевский помог, нашел агента, и отправился я в Австрию. На смешные деньги – три с половиной тысячи долларов. Хотя в «Спартаке» тогда около тысячи платили… Но деньги на десятом плане: надо было ребенка спасать. И, тьфу-тьфу, получилось. По части футбола, конечно, многое потерял. Но как отец – ни о чем не жалею… В Москве кто только не пытался помочь – и Бышовец, и генералы, и люди из ЦК партии. Даже в больнице при 4-м управлении ни препаратов, ни оборудования не оказалось.

– Как со «Спартаком» прощались?

– Отыграл в Лужниках матч с Харьковом. Там же ресторан был довольно популярный – и мы с Васей Кульковым (он день рождения отмечал) ужин заказали. После матча всей командой – туда… Отдохнули. Теплые проводы получились. Олег Иваныч речь держал.

– Но про Австрию вы как-то сказали, что только там настоящим профессионалом стали.

– Так и есть. В Союзе детский сад – тебя будили, кормили, водили на тренировку. Игроки – как зомби. «Куда идти? Туда? Хорошо…» На Западе – только сам. Никаких сборов.

– Помните, какой газетной фотографией вас Австрия встретила?

– Как я Кранкля за майку держу! Австрийцы сильно дивились – сколько же лет этому Позднякову? Потом с самим Кранклем встретились. Шишки показывает: эта вот, говорит, от тебя… Шутил. А как я в Австрии горные лыжи осваивал!

– Навернулись?

– Не навернулся, но близкие страху натерпелись. Впервые в жизни повезли на спуск, начали обучать. «Корпус вправо – едешь влево…» Послушал я инструктора, говорю – так, на слух, не могу, лучше сам попробую, как-нибудь разберусь… Поехал. База наша на середине горы была, а у меня кураж – еду! Скорость! В первый раз! Базу проскочил – в самый низ уехал… А крепеж для подъема с собой не взял. Денег – ноль. На честное слово там, к сожалению, не поднимают – и пришлось внизу с лыжами сидеть, своих ждать, пока спохватятся. А там – переполох!

– Худшее предполагали?

– Вот-вот. «В первый раз поехал, разбился…» Часа полтора по кустам искали. Пока не догадались внизу посмотреть. Инструктор четко сформулировал: это, говорит, ненормальный. Нет, отвечаю, я русский. «А-а-а, тогда понятно…»

ВШТ

– Когда ВШТ с красным дипломом заканчивали, знали, что не гарантирует он ничего?

– Разумеется. Зачем пошел? Чувствовал, есть пробел в знаниях. Кто-то закончит играть, думает, что все знает, – и ошибается… И в ВШТ есть «проходные» предметы, но некоторые вещи тренер знать обязан. А до учебы я их не знал.

– Посидели без работы – и снова вернулись в «Спартак», селекционером.

– Президент попросил помочь. Куда-то съездить, кого-то посмотреть. Покупать этих ребят или нет, решал не я… Родному клубу всегда помочь готов, откликнуться на любое предложение. Другое дело, что не совсем по сердцу мне это – лучше бы тренировать кого-то… Не самое творческое занятие – селекция.

– Но в тренеры не зовут?

– В академию – зовут. Может, и пойду, пока не решил. Раньше в преподавателях было много посторонних людей. Уровню не соответствовали. А сейчас и Ромащенко, и Юран с Цымбаларем. Совсем другое дело…