Фридрих Марютин: «Всю жизнь ненавижу проигрывать»

«Невское время», 1999

Среди читателей «Невского времени» немало людей старшего поколения и им не нужно объяснять, кто такой Фридрих Марютин. Болельщики со стажем и сейчас узнают его при встрече, живо вспоминая виртуозную, хитроумную игру, неожиданные для соперников и удобные для партнеров ходы, выверенные передачи, после которых было трудно не забить и, конечно, голы. Сегодня заслуженному мастеру спорта, одному из лучших форвардов за всю историю «Зенита» Фридриху Михайловичу Марютину исполняется 75 лет.

С мячом не расставался

– Вас все вспоминают, как игрока очень техничного, мастерски обращавшегося с мячом. В отличие от современных футболистов, обучавшихся с раннего возраста в специализированных школах у профессиональных тренеров, вы – самоучка, откуда же эти навыки?

– Я все детство не расставался с мячом, все время играл – пусть тряпичным, пусть резиновым, даже теннисным. Не помню, чтобы мы – мальчишки дрались, мы все время играли – улица на улицу, класс на класс в футбол, волейбол, баскетбол, зимой в хоккей, в хоккей с мячом, конечно. Подмосковный город Подлипки, где я вырос, он потом назывался Калининград, а теперь Королев, был очень спортивным. Много было площадок, полей, но желающих поиграть было столько, что нам – младшим – места не хватало. Хорошо, что рядом с городом был лес, а в нем много полян, шли туда. Так, наверное, я и отработал многие технические приемы.

– А футбол в исполнение мастеров тогда часто видели?

– В Калининграде большой оборонный завод, на нем была команда «Зенит» и в гости к ней нередко приезжали московские клубы «Спартак», «Торпедо», ЦДКА. Мне по тем матчам особенно запомнился Григорий Федотов, тогда только начинавший, игравший еще не центрального нападающего, а левого крайнего. Изумительный был футболист.

– Вы в юности серьезно относились к футболу, думали о нем, как о профессии?

– Нет, конечно. Отец не одобрял моего увлечения спортом, считал, что он отбирает время у более серьезных занятий, ворчал часто. Мама как-то купила в московском магазине бутсы, так дала их мне тайком от отца, чтобы я потихоньку надел и побежал на тренировку. Футболистом становиться не собирался, после школы пошел учиться на токаря, а мастер в училище, и сейчас помню его фамилию – Червяков, играл в заводской команде защитником. Поэтому я футбол не бросил, у наставника своего занимался и токарным делом и под его же руководством играл. Когда началась война, наш завод эвакуировали в Свердловск. Всю войну я работал токарем. Тяжело было, уставал очень сильно, работали по две смены, голодали… Снова о спорте вспомнил в конце войны, когда в 1944-м на заводе организовали команду, в ней я играл в футбол и хоккей с мячом. После победы отец сказал: «Иди учиться, поработал уже». Я поступил в физкультурный техникум.

Отдать голевой пас мне нравилось больше, чем забить самому

– Как вас заметили тренеры ленинградского «Зенита»?

– В то время спортивное общество «Зенит» объединяло команды заводов оборонной промышленности. Народный комиссар этой отрасли Дмитрий Устинов распорядился провести в начале 1946 года сбор зенитовских команд со всего Советского Союза, чтобы лучших игроков отобрать для ленинградского «Зенита». Тогда в Ленинград взяли из команды Таганрога Ивана Комарова, из Свердловска меня и Валентина Ковалева. Правда, если Комаров и Ковалев сразу заиграли, то я старшему тренеру «Зенита» Михаилу Бутусову поначалу не понравился. Он вообще не хотел меня брать, но его убедили авторитетные игроки, обладатели Кубка СССР 1944 года – Алексей Яблочкин, Виктор Бодров, Николай Копус, Алексей Пшеничный. Весь сезон отыграл за дубль, не знаю, чем я не приглянулся Бутусову, у каждого тренера свой взгляд на игроков.

– Вы пришли в «Зенит» готовым игроком или многому пришлось учиться?

– Не скажу, чтобы у меня совсем не было недостатков. Сильным ударом я не обладал, но все же не чувствовал, что слабее других. В меня поверил Иван Таланов, сменивший Бутусова в следующем году. В 1947-м первый матч мы играли с «Торпедо» в Москве, Таланов поставил меня в «основу», я забил гол, «Зенит» выиграл. И с того момента игра у меня пошла.

– Ваше амплуа – инсайд или полусредний нападающий давно уже не существует. Что входило в ваши обязанности на поле?

– Инсайды играли примерно также, как нынешние атакующие полузащитники. Надо было и атаковать, и отрабатывать сзади, связывать центрфорварда с крайними нападающими, непрерывно двигаться. До моего дебюта правого полусреднего играл Николай Павлович Смирнов, а правого крайнего – Борис Яковлевич Левин-Коган. Он был очень вынослив, хорошо боролся за мяч и тренеры перевели Бориса в полузащиту, на его месте начал играть Смирнов, а на позицию Смирнова поставили меня. С Николаем Смирновым мы понимали в игре друг друга отлично, часто менялись местами, запутывая защитников – я уходил в край, а он смещался в центр. Полузащитники «Зенита» вперед редко шли, мяч старались побыстрее нам доставить.

– Вы один из лучших бомбардиров «Зенита».

– Мне больше нравилось, когда с моих подач забивали. Тогда не принято было после гола целоваться, устраивать на поле кучу-малу, но я всегда подбегал поздравить, пожать руку, а меня благодарили за передачу. У нас мощная была атака – Иван Комаров, Анатолий Коротков, Александр Орлов, затем заиграл Саша Иванов, было кому отдать пас. Сам забивал пореже, и как-то так получилось, что «моей» командой был московский «Спартак». Ему от меня доставалось почти каждый год, однажды я им три гола забил в Москве, когда мы выиграли 4:0.

– В первые послевоенные годы борьбу за звание чемпиона СССР вели московские клубы ЦДКА и «Динамо», еще несколько команд, в том числе и «Зенит», боролись за третье место, но ни разу команда не выиграла медалей. Почему не удалось достичь успехов?

– Несколько раз мы были близки к призовому месту – в 1949-м, 1950-м, а в 1953-м нам вообще оставалось выиграть всего один матч – в Вильнюсе, у местного «Спартака», который занимал последнее место и уже потерял всякие шансы остаться в классе «А», как тогда называлась высшая лига. Выигрываем и бронзовые медали у нас. Но вильнюсцы, хотя им ничего уже вроде было не надо, боролись изо всех сил и выиграли. Обидно, я – заслуженный мастер спорта, а ни одной медали у меня нет.

Чего нам не хватало – трудно сказать, по-моему слишком часто меняли в «Зените» тренеров. За то время, что я играл, нас тренировали: Михаил Павлович Бутусов, Иван Михайлович Таланов, Константин Иванович Лемешов, Георгий Семенович Ласин, Владимир Иванович Лемешов, Николай Михайлович Люкшинов, Аркадий Иванович Алов. Каждые два года, а то и чаще – новый тренер. У каждого свои взгляды на футбол, на игроков, каждый что-то менял, делал по-своему. Не хватало терпения у руководителей дождаться пока у них дела пойдут, и увольняли одного за другим. Может быть, у Константина Лемешова, которого мы очень любили и уважали, получилось бы сделать «Зенит» призером, но он умер от сердечного приступа, не дожив до пятидесяти.

Футбол был настоящим праздником

– Фридрих Михайлович, о футболе сороковых-пятидесятых вспоминают, как о ярком, незабываемом зрелище, настоящем празднике для людей. А для вас, игра тоже была праздником или все же работой?

– К футболу мы не относились как к работе. Для нас игра всегда была в радость. С детства терпеть не мог проигрывать ни в какие игры, и бывало в товарищеском матче кто-нибудь скажет: «А чего ломаться?», то я всегда возмущался – раз вышли, то надо играть, биться до последнего. Народ очень любил футбол, стадионы всегда были переполнены. Даже когда в Ленинграде открыли стадион имени Кирова почти на сто тысяч мест, билетов было не достать. Нам – футболистам – разрешали купить по 10 билетов, не больше, и, конечно, их не хватало, чтобы раздать друзьям.

– Говорят, что настоящих болельщиков в ленинградском руководстве никогда не было, поэтому очень долго ждали больших побед. Как в те годы относились к футболу «отцы города»?

– Насчет других не знаю, но Петр Попков – первый секретарь обкома партии футбол любил. Два раза в год – перед началом сезона и после закрытия – «Зенит» принимали в Смольном. Выслушивали просьбы, пожелания. Мы просили помочь с жильем, об отдельных квартирах и не думали, радовались комнате в коммуналке. С питанием тогда было плохо, просили дать продуктов команде, когда выезжали на сборы или матчи. В Ленинграде негде было проводить карантин, базу в Удельной ведь построили гораздо позже, нам разрешали пожить на одной из государственных дач на Каменном острове. Попков, помню, всегда отвечал на просьбы прямо – да так да, нет так нет, не было такого: «Мы этот вопрос рассмотрим, взвесим, подумаем».

Это сейчас футболисты хорошо зарабатывают, а мы в то время жили скромно. Зарплата был не выше, чем у квалифицированных рабочих – оклад 1200 рублей, премия за победу – 500. Отдельной квартиры у меня очень долго не было, сперва жил в гостинице «Северная», что тогда была на улице Восстания, в одной комнате нас человек двенадцать набиралось, потом дали комнату на Невском. Только когда я выступал за «Адмиралтеец» и команда пробилась в высшую лигу, почти всех игроков – молодых, холостых – премировали квартирами, тогда и я решился попросить: «Дайте квартиру пусть меньшей площади, чем наша комната в коммуналке, но только отдельную». Вот уже больше сорока лет в этой квартире и живем.

– Наверняка вас приглашали в московские команды?

– Звали в «Спартак», но как-то не очень старались заманить – больших денег не обещали, квартиры тоже. Потом в «Торпедо», но если «Спартак» – знаменитый клуб и я над их предложением задумался, то торпедовцы тогда особо не блистали, «Зенит» играл не слабее и я сразу отказался. Обжился уже в Ленинграде, жена у меня питерская, уезжать никуда не хотела. Вот в ВВС, команду, что опекал сын Сталина – Василий, меня едва не забрали силой, но вмешался нарком оборонной промышленности Дмитрий Устинов. Его очень ценил Сталин, и Василий не стал с ним ссориться, опасаясь гнева отца.

Олимпийские страсти

– Если сын вождя народов был без ума от футбола и хоккея, то, как известно сам Сталин не интересовался спортом. Только однажды – после Олимпиады в Хельсинки он проявил внимание к футболу, разгневавшись из-за поражения сборной СССР от команды Югославии, страны, находившейся с Советским Союзом в состоянии «холодной войны» после конфликта двух диктаторов – Сталина и Тито. А могла ли наша сборная выступить лучше?

– Уверен, если б мы прошли югославов, то играли бы в финале с венграми. У них выиграть было бы очень тяжело, сборная Венгрии тогда блистала, побеждала англичан, итальянцев, у них играли звезды – Пушкаш, Кочиш, Цибор, Грошич. Других сильных команд на Олимпиаде и не было.

– Сезон 1952 года был полностью построен «под сборную». Верно ли мнение, что футболисты перетренировались, перегорели?

– Подготовка началась еще в январе. Тогда Борис Аркадьев и его помощники – Михаил Якушин, Евгений Елисеев, Григорий Федотов собрали больше сорока человек, на четыре состава. Занимались очень много, но я все нагрузки перенес нормально. Затем весной начались тренировочные матчи и я в одном из них получил травму. Отправили домой лечиться, но как только я вышел играть за «Зенит», тут же вернули в сборную. Физически все игроки были готовы нормально, усталости ни у кого не заметил. Перед отъездом на Олимпиаду провели серию матчей с сильными соперниками – венграми, румынами, поляками, болгарами, и сыграли очень хорошо, только венгры выглядели чуть посильнее нас. Выступали, правда, в этих встречах не как сборная СССР, а то как ЦДСА, то как сборная Москвы.

– Первый матч с югославами давно стал легендарным. Проигрывая 1:5, советская команда сумела сравнять счет, но в переигровке уступила. Соперник был сильнее или не повезло?

– У югославов было очень сильное нападение, а в обороне они играли не так надежно. Можно было их обыграть… Помню, там на стадионе часы были рядом с табло, отсчитывали 45 минут. Когда югославы забили пятый гол, то оставалось меньше получаса до конца, тогда мы, наконец, завелись, терять-то уже было нечего. И прижали югославов к воротам, Василий Трофимов отыграл один гол, потом Всеволод Бобров два мяча забил, оставалась минута, мы подавали угловой. Полузащитник Александр Петров – он головой хорошо играл, попросил меня подстраховать, а сам пошел в штрафную. Бесков навесил, Петров выпрыгнул выше всех и сделал счет 5:5. В дополнительное время мы должны были выиграть, атаковали, в штангу попадали. В переигровке я не играл, смотрел, как наши хорошо начали, Бобров быстро забил, потом югославы сравняли счет, хотя мне показалось, что было положение «вне игры», затем английский судья Эллис назначил спорный пенальти, а третий гол мы забили в свои ворота.

Перед матчем шла мощная накачка. Не успеют тренеры дать установку на игру, так начинают выступать партийные работники, комсомольские работники, говорят, что проиграть мы не имеем права, что матч имеет огромное политическое значение… Но о том, что после Олимпиады разгонят команду ЦДСА, накажут тренеров, лишат их званий, этого никто не ждал. Меня эта волна не задела, с меня звание заслуженного мастера спорта не сняли. Только лет десять назад, когда снимали кинофильм «Гол в Спасские ворота» и со мной встречался режиссер, то от него узнал, что всех футболистов сборной хотели репрессировать, отправить в лагеря.

Петербургский пенсионер

Заканчивал играть Марютин в «Адмиралтейце», куда его пригласил Иван Таланов, рискнувший вернуть в футбол форварда, перенесшего тяжелую травму – разрыв крестообразной связки, и оказавшегося ненужным «Зениту». Адмиралтейцам пригодились опыт и мастерство Фриды, как его любовно звали ленинградские болельщики – за один сезон новая команда вышла в класс сильнейших, и несколько лет достойно защищала честь Ленинграда, но решением сверху ее неожиданно расформировали.

Марютин – человек скромный, много лет он трудился тренером в школе «Зенит», в городских клубах, выйдя на пенсию, работал ночным сторожем на зенитовской базе в Удельной. Сейчас один из самых знаменитых футболистов города на Неве – обычный петербургский пенсионер. С футболом Фридрих Михайлович не расстается, старается не пропускать матчи «Зенита». Клуб не забывает своих ветеранов, помогает, делает подарки к праздникам, одним из них стала поездка в Москву на победный для петербуржцев финал Кубка России.