Генерал на футбольном поле

«Спорт-Экспресс», 14.05.2004

Излишне спокойно, даже буднично отнеслась футбольная общественность Украины к известию о его уходе из жизни. Хоронили без троекратных залпов, почетного караула и прочих почестей, с которыми принято прощаться с футболистами, ставшими легендарными еще при жизни.

Когда мне сообщили о смерти Володи, с которым мы были знакомы не менее четверти века, признаюсь, не сразу поверил. Позвонил Владимиру Мунтяну. «Когда это произошло? Два дня назад? – с ужасом встретил он страшное известие. – Почему же никто мне об этом не сообщил?» Вспомнили ушедших в последние годы Банникова, Лобановского, Войнова, расставание с которыми стало на Украине всенародным горем. Скромное прощание с их земляком Капличным было понятным: бронзовый памятник он воздвигал себе в другой стране.

Так уж получилось, что последние десятилетия Капля, как звали его друзья, провел не в Москве, а в Киеве. Клубом его судьбы здешнее «Динамо» так и не стало, хотя в юности он мечтал играть именно в этой команде, а уже зрелым мастером Капличного приглашал в украинскую столицу Виктор Маслов.

– Летели мы как-то со сборной после турне по Южной Америке в Нью-Йорк, – вспоминал Капличный. – Соседями на борту оказались киевляне. Мне накануне в Рио-де-Жанейро исполнилось 25 лет. Каким-то образом об этом узнал Маслов и прислал за мной Витальку Хмельницкого. «Капля, иди, – сказал тот, – тебя Виктор Александрович вызывает». Подхожу. «Так, пацан, присаживайся, – говорит Маслов. – Сколько, говоришь, тебе стукнуло? Молодец, далеко пойдешь». Тут же появилась бутылочка коньяка. А через несколько недель приехал ко мне динамовский селекционер Сучков: «Маслов тебе предлагает хорошие условия в Киеве. Подумай». А что мне думать? Только что присвоили очередное офицерское звание, в партию приняли. Словом, отказался. А Маслов был не из тех, кто дважды приглашает.

Вспоминал об этом Капличный без грусти и сожаления – словно не о своей жизни рассказывал. А я и не удивлялся: те, кто был хорошо знаком с Каплей, знали эту черту его характера – спокойно относиться к любым поворотам судьбы. В молодости он казался баловнем Фортуны, но ранняя слава не сделала его другим. Мертвую хватку одного из лучших центральных защитников Европы испытали на себе знаменитые венгр Фаркаш и немец Мюллер, бразилец Жаирзиньо и югослав Джаич. Это о нем Лев Яшин сказал как-то, что в сборной не было «такого волкодава, как Капля». Но в повседневной жизни он таким жестким не был – может, потому не сумел сделать карьеру ни в армии, ни на тренерском поприще. И даже должность инспектора второй украинской лиги, которую занимал в последние годы жизни, казалось, вполне его устраивала.

В Киеве прохожие не раскланивались с ним, как с другими футбольными кумирами его поколения. Даже соседи, среди которых встречались и болельщики разного возраста, не всегда узнавали в сухощавом, подтянутом человеке знаменитого капитана сборной СССР. Два года назад мы встретились в поезде и отправились в вагон-ресторан отпраздновать это событие. Я отметил для себя, что Володя поседел, но былую выправку сохранил. Ходили слухи, что Капля, не в пример футбольной молодости, нарушает «спортивный режим». Но наша встреча на застолье походила мало. За фужером шампанского Капличный дал волю воспоминаниям, пьянившим в тот вечер почище любого алкоголя.

Завершив игровую карьеру и поработав какое-то время в ЦСКА, Капличный получил приглашение в гремевшую на весь Союз команду Прикарпатского округа, где в бытность игроком проходил первые футбольные университеты. К слову, во львовский СКА его, молодого защитника Хмельницкого «Динамо», пригласил знаменитый тренер Сергей Шапошников, который спустя два года и рекомендовал молодого футболиста в команду главного армейского клуба.

– Прежде чем меня подпустили к мячу, пришлось пройти курс молодого бойца в обычном армейском коллективе, – с улыбкой возвращался Капличный в прошлое под стук колес. – Старшина первым делом порубал топором мою любимую динамовскую майку. Так состоялось армейское крещение. А потом были два прекрасных года во Львове. Шапошников сколотил команду, которая по сегодняшним меркам была бы не на последних ролях в украинской высшей лиге. В атаке играли Пузач, Секеч, Варга, Грещак, Шулятицкий. Нас тогда всех хотели видеть в ЦСКА. Со временем я там и оказался. Помните, какая команда там подобралась? Отбор шел по принципу выживания. Московских ребят, как правило, оставалось не много, в основном призывали с периферии. У нас на Песчаной был свой болельщик. Тогда не носили футболок с именами кумиров, но каждого знали в лицо. Шестернёв, Истомин, Федотов, Поликарпов, Афонин, Пономарев, Уткин, Баужа, Астаповский, Шмуц… Приняли меня хорошо. Корифеи – Баужа и Багрич – сразу взяли под опеку, поселили в своей комнате на тренировочной базе в Архангельском. Но больше всех дружил я с Юрой Истоминым, призванным из киевского СКА, и нападающим Абдураимовым.

Всегда обращал внимание на то, как не вязалась теплота, с которой Капля говорил о товарищах по ЦСКА, с образом матерого «волкодава», каким его запомнила вся страна. А вот ранимым, порой беспомощным, каким он был вне поля, трибуны его не знали. Непонятно, как уживалось это в одном человеке. Державший самого Мюллера, он не мог «закручивать гайки», получив неограниченные права в роли тренера. И тем самым разочаровывал доверявших ему генералов. Незнакомый публике Капличный рассказывал, как его, новобранца ЦСКА, доставал известный острослов Владимир Федотов, благодаря которому он, впрочем, довольно быстро превратился из гадкого утенка в орла. И тот же Капличный вспоминал, как «на поляне начал убивать всех с первых же тренировок». Все были его «клиентами», в том числе и Альберт Шестернёв, в честь которого он назвал первенца.

– Шестернёв помог мне стать сильным футболистом, – вспоминал Капля. – Из его рук я принял капитанскую повязку в ЦСКА и сборной. Когда после окончания Высшей школы тренеров уехал во Львов, а затем в Одессу, он поддерживал мою семью. Но на поле для меня авторитетов не было. Знал одно: обязан доказать свое право на место в основе.

Так же Капличный пробивался и в сборной. Начал с олимпийской, куда в 67-м его взял в турне по Южной Америке Гавриил Качалин. В Перу Володя получил приз лучшему защитнику. Вскоре в спортклуб пришла телеграмма от тренера национальной команды Михаила Якушина: «Срочно командировать Капличного». Первую игру за сборную Союза он провел в свой день рождения на стадионе «Ацтека» в Мехико. И сразу, по словам того же Якушина, из темной лошадки превратился в злого сторожевого пса, застолбив за собой место, на которое претендовали Шестернёв, Муртаз Хурцилава и Аничкин из московского «Динамо».

Чаще других Капля вспоминал две встречи с венграми в отборочном турнире чемпионата Европы-68. Гол, забитый его подопечным Фаркашем, рассматривал как трагедию. Жил он тогда в одном номере с Валерием Ворониным. И, не стесняясь в оценках друга, увязывал самоволку Воронина, уведенного накануне матча в гости владельцем фирмы «Адидас» Хорстом Дасслером, с поражением на «Непштадионе». Однако, когда после приезда в Москву начались «разборки» и из команды отчислили Воронина и Стрельцова, Капличный одним из первых выступил в их защиту. И Якушин вернул-таки Воронина в сборную. «В переполненных Лужниках мы победили венгров – 3:0 и завоевали путевку в финал, – с гордостью рассказывал Капличный. – Один гол они забили себе сами, еще два – Хурцилава и Бышовец».

Многие удивлялись, почему Капличный не стал большим тренером. Ведь для этого были все предпосылки, да и легендарный Анатолий Тарасов, с которым он дружил, несмотря на разницу в возрасте, прочил ему большое будущее. После окончания ВШТ, где вместе с ним занимались Малофеев, Асатиани, Садырин, Логофет, Капличный побывал на стажировке в югославских «Црвене Звезде» и «Партизане». Всеволод Бобров хотел оставить его в ЦСКА, но Капля попросился на вольные хлеба. И даже добился со львовским СКА первых успехов: принял команду, занимавшую девятое место, и за год сделал ее чемпионом Украины.

Капличный всегда был откровенен – до самокритичности. Помню, в одном из интервью задал ему не совсем корректный вопрос: почему, дескать, не пошел по стопам Бескова, Якушина, Шапошникова? Отчего не сложилась тренерская биография? Ответ был предельно честен: сказались нелады в семейной жизни. Совершил глупость с разводом и второй женитьбой. А в команде не учел менталитет армейского руководства. Как-то во время тренировки прибыл на стадион первый заместитель командующего округом со свитой. Генерал-полковник, будучи подшофе, стал давать советы. Капличный не сдержался: «Извините, но на футбольном поле генерал – я». Тот обиделся и уехал. А Капличного при первом удобном случае отправили в далекий гарнизон – исправляться.

– Мне пришлось долго названивать в приемную министра обороны, – рассказывал Капличный. – В итоге получил назначение в Киев, в училище, где начальником физподготовки был Володя Мунтян. Но канцелярская работа угнетала. Через некоторое время направили старшим тренером в одесский СКА. Однако при полном безденежье трудно было рассчитывать на успех с командой, которая к моему приезду едва держалась на плаву.

Навсегда запомнились слова Капличного о том, что у каждого есть свой запас честолюбия. И что запас этот, возможно, был им исчерпан в годы выступлений за ЦСКА и сборную СССР. Какое-то время работал со сборной украинских инвалидов-ампутантов, преклоняясь перед силой их духа. Под его руководством они стали третьими на чемпионате мира, чем он очень гордился. Вместе с капитаном своей последней команды, бывшим воином-афганцем, Капличный побывал на похоронах Шестернёва.

…Он мог быть среди тех, кто будет провожать сборную России в Португалию. По праву одного из первопроходцев, принесших славу советскому футболу на европейской арене. 32 года назад ему вместе с другими футболистами нашей сборной вручили серебряные медали чемпионата Европы. Это был его второй чемпионат. В 68-м в Италии сборная СССР осталась на четвертом месте, хотя в полуфинале фактически не уступила хозяевам. Но тогда не было послематчевых пенальти, и все решил слепой жребий, оказавшийся более благосклонным к итальянцам. Четыре года спустя в полуфинале жребий свел сборную СССР со старыми знакомыми – венграми.

– Мы сражались как львы, поведя в счете благодаря голу Конькова, – вспоминал Капличный. – Однако за пять минут до финального свистка Дзодзуашвили сбил кого-то из венгерских нападающих. Потом Резо клялся, что действовал в рамках правил, но немецкий судья назначил пенальти. Женя Рудаков парировал 11-метровый. Другим финалистом стала сборная ФРГ. Равной ей, думаю, тогда в мире не было.

– Правда ли, что, возвратившись домой, финалисты европейского чемпионата вместо ожидаемых фанфар получили взбучку?

– Если бы взбучку! Мы уже и не рады были, что обыграли венгров в полуфинале. Уступи мы им, нам это простили бы скорее, чем поражение от западных немцев. А тут чуть в Сибирь не сослали! Мы уступили сильнейшей команде мира, завоевали серебро. Но тогда были совсем другие критерии. Вот такого же уважения к себе я мог бы пожелать нынешней сборной России…