Валерий Газзаев «Без эмоций жизнь мертва. Футбол тоже»

«Спорт-Экспресс», 25.08.2005

«Не успел я задать первый вопрос, как хозяин кабинета на втором этаже футбольной базы ЦСКА закурил сигарету…»

С этого предложения, придуманного мною по дороге в Ватутинки, и должен был начинаться материал. Однако едва я приоткрыл дверь, как Валерий Газзаев с гордостью произнес:

– Не поверите, но я уже неделю не курю.

– Что, врачи запретили?

– Бросил сам. Без чьих-либо советов и рекомендаций. Решил, что пора избавляться от дурных привычек.

– Вы мне сейчас напомнили Никиту Михалкова, который однажды, когда я предложил ему сигарету, артистично поднял руки вверх со словами: «Спасибо, но должен же я в этой жизни хотя бы что-нибудь не делать!»

– А я вот 30 лет назад совершил, наверное, свою самую большую ошибку, когда первый раз затянулся.

– Но от тренеров вы это, полагаю, тщательно скрывали. Зато когда сами стали тренером…

– Пачка за игру уходила. А за день – две с половиной, а то и три.

– И как себя чувствуете без никотина?

– Да вроде бы нормально. Но в любом случае обратного пути нет – я же слово дал. А мужчина, бросающий слова на ветер, сразу же теряет уважение.

– А каким образом его можно завоевать?

– Правильными поступками: по отношению к семье, друзьям и на работе. Нельзя терять достоинства и своего лица ни при каких обстоятельствах. Разошлись пути с человеком, которого ты считал близким, – не говори о нем за спиной ничего дурного. Никогда никого не предавай и не подставляй. Ни в каких ситуациях не опускай руки – борись до конца.

– Вы начали с семьи…

– И это не случайно. Помню, только женился, и мой друг с нелегкой судьбой как-то сказал: «Самое сложное и тяжелое в жизни – содержать семью». Помните, как у Экзюпери: «Вы в ответе за тех, кого приручили». Так и ты – в ответственности за жену, детей, которых должен поставить на ноги и воспитать на собственном примере.

– А кому обязаны тем, что стали именно таким, каким вас знают родные и друзья?

– Прежде всего родителям. Да и влияние двора и улицы тоже сыграло роль.

– Каким вам видится детство с расстояния прожитых лет?

– У меня было счастливое детство. И все благодаря родителям. Не знал, что такое выйти из-за стола голодным. Но чтобы на этом столе с утра лежала буханка хлеба и стояла бутылка молока, мама поднималась в четыре утра и шла в магазин. А у прилавка нужно было еще длиннющую отстоять очередь. А еще родители делали, по-моему, невозможное, чтобы дать нам, детям, полноценное образование. Они – великие труженики, хотели, чтобы мы приносили пользу людям, с уважением относились к старшим, заботились о стариках. Прошли годы, и я, уже будучи отцом, не раз повторял эти на первый взгляд прописные истины своим детям.

– Вы родились и выросли на Северном Кавказе. Как бы в нескольких словах сформулировали самый важный закон гор?

– Никогда не урони честь и достоинство. Настоящий джигит лучше умрет стоя, чем будет жить на коленях.

– Вы упомянули о своем дворе. Каким он был?

– Очень спортивным. Нас не баловали игрушками. Зато во дворе был футбольный мяч. Один на всех. После школы мы забрасывали портфели домой и – гурьбой на улицу. За учебники садились тогда, когда уже мяча в сумерках не видно было.

– Под влиянием учителей, в том числе и футбольных, тоже формировался ваш характер? А вашим первым тренером был Цаликов, я не ошибаюсь?

– Да, Муса Данилович был моим первым тренером в футбольной школе и в команде мастеров «Спартака» из Орджоникидзе (ныне – Владикавказ. – Прим. Л. Т.).

– Всегда играли в нападении?

– Никогда на поле амплуа не менял. Как и в жизни не изменял своим принципам.

– Однако многие считают, что за последнее время вы заметно изменились.

– Мне об этом уже приходилось слышать. Но разве может человек стать другим за считанные месяцы?! Другое дело, что с годами ты мудреешь. Но это ведь естественный процесс. Так вот, не Газзаев изменился, а отношение к нему. Взять ваших коллег, журналистов. Им же надо как-то объяснить, почему тренер, в чье сердце они еще вчера выпускали одну ядовитую стрелу за другой, сегодня, неожиданно для них, добился успеха.

– А ваше отношение к журналистам также «дало крен» в лучшую сторону?

– Да я всегда доброжелательно и с пониманием относился к представителям вашей профессии. Но при этом не стеснялся высказывать свое мнение – независимо от того, нравится оно кому-то или нет. Да, другой человек на моем месте, вероятно, промолчал бы. Но я такой, какой есть, и меня уже не переделать.

– В свое время я позволял себе неодобрительно высказываться в адрес Валерия Лобановского по поводу его «выездных моделей» и «гроссмейстерских ничьих». И он совершенно не обижался. Больше того, при встрече каждый из нас аргументировано доказывал свою правоту.

– Что ж, каждый журналист имеет право на свою точку зрения. Но давать категорические оценки, рассуждать об игре, а при этом лишь поверхностно знать, что происходит с командой или с игроком, – разве это профессионально? К примеру, не вы, а я каждый день работаю с братьями Березуцкими с тех пор, как они пришли в ЦСКА. И после первых же занятий увидел в них одаренность. А вскоре обратил внимание, как они быстро прогрессируют. Но на этих двух молодых парней обрушился водопад критики, причем связанной не только с игрой. Журналисты позволяли себе унижать их человеческое достоинство. Вы можете быть не согласны с методами моей работы и вправе говорить об этом. А рассудить нас может только результат. И вот мы становимся чемпионами. Но, оказывается, «без чемпионской игры». Возникает вопрос: а какую же игру тогда показывали остальные? На самом же деле в 2003 году (как, впрочем, и в нынешнем) я строил игру, исходя из возможностей футболистов. А возможности Попова и Вагнера совершенно разные. Так же, как Шершуна и Игнашевича или Соломатина и Жиркова. Или Яновского и Карвалью. И, наконец, возможности вчерашних и сегодняшних Березуцких опять-таки разнятся.

– Что там говорить, братьям доставалось от нас, журналистов, больше, чем кому бы то ни было. И, естественно, тренеру, который упорно продолжал ставить их в состав да еще привлек в сборную. Что это – вера в игроков, тренерское чутье или дух противоречия?

– А как вы считаете – появится дух противоречия после того, как прочитаешь: дескать, Березуцких можно ставить только тогда, когда все остальные защитники в ЦСКА умрут… Но вовсе не в эмоциональном порыве я продолжал доверять братьям. Видел их перспективу и, указывая на ошибки, которые они совершали, старался помочь их устранить.

– Как раз недавно и Алексей, и Василий говорили мне, что поддержка Газзаева в тот период имела для них особенно большое значение. А в чем она еще проявлялась?

– Я часто и подолгу беседовал с ними. «Самое главное, что тренер в вас верит» – вот основной лейтмотив наших разговоров. И еще процитировал как-то булгаковского профессора Преображенского, который рекомендовал для лучшего самочувствия не читать с утра советских газет.

– Словом, вы выполняли функции психотерапевта.

– В какой-то степени. По крайней мере неоднократно повторял им: «Сегодня я страдаю так же, как и вы. Но вы талантливые молодые люди. Только надо работать на тренировках до седьмого пота. И мы со временем докажем нашу правоту». Посудите сами: прежде чем ребенок появляется на свет, плод развивается в чреве матери девять месяцев. Это закон природы. И в футболе есть свои законы. Уметь ждать – едва ли не самый важный из них. По крайней мере для тренера.

– А если бы Березуцкие не заиграли? В конце концов футбол знает немало примеров, когда тот или иной футболист с незаурядными данными неожиданно останавливается в росте. Что тогда?

– Конечно, это был бы удар по моей тренерской репутации. Как и в истории с 17-летним Акинфеевым, ошибись я в нем. Ведь никакой гарантии в подобных случаях тебе никто не даст. И тренер, даже видя перспективу в игроке, конечно, рискует, предоставляя ему место в составе. Но разумный риск лично у меня всегда берет верх над инстинктом самосохранения. И когда ко мне в руки попадают такие талантливые игроки, как Березуцкие, Акинфеев, Жирков, Карвалью, Красич, моя задача – развить их сильные качества. А без доверия это невозможно.

– Великий Тарасов, доверив ворота 17-летнему Третьяку, обратился к своим титулованным игрокам: «За Владиком надо ухаживать, как за девушкой. Вас много, а он один». По словам Акинфеева, вы тоже его оберегали.

– Я дозировал его нагрузки. Психологические в первую очередь. Да, дебют в Самаре получился блестящим. Но вскоре была ничья в Элисте – 2:2, которую не занесешь Акинфееву в актив. Как, впрочем, и всей команде. Но я ему дал отдохнуть не потому, что пропустил два мяча, а потому, что видел, что он устал. Нечто подобное на первых порах происходило и с Березуцкими. И по этой причине они далеко не всегда появлялись на поле вместе. А иной раз оба пропускали игры. Но время все равно работало на них и на меня – они ведь росли.

– Но кто знает, какой лимит отпущен тренеру. Сроки его контракта, как показывает практика, носят весьма условный характер. И вы вполне могли передать открытых вами одаренных игроков в руки своего коллеги.

– Безусловно. Нечто подобное произошло в национальной сборной. Кто сегодня защищает ее цвета? Братья Березуцкие, Акинфеев, Игнашевич, Алдонин, Аршавин, Кержаков… Это я открыл для них зеленый свет в свою заметно омоложенную команду, ибо понимал: настал черед этой плеяды, которая в ближайшем будущем должна заявить о себе всерьез. И надо было, сказав спасибо многим игрокам сборной предыдущего поколения, делать ставку на молодежь.

– Но Валерий Карпин мог бы вам помочь на этом революционном этапе, как помог, к примеру, Виктор Онопко.

– Мог. Хотя бы потому, что Карпин настоящий профессионал и лидер по духу. Кстати, я иногда ему звоню в Испанию и консультируюсь по вопросам, которые меня интересуют. Но тогда при встрече на Кипре он честно признался: «Валерий Георгиевич, хочу все усилия сосредоточить на работе в клубе». И я по-человечески его понял.

– Ну, а вы, на мой взгляд, наоборот, если бы могли целиком и полностью сконцентрироваться на работе в сборной, то, возможно, трудились бы в ней по сей день.

– Возможно. И сегодня, после того как на собственной шкуре испытал все «прелести» совмещения, могу твердо заявить: тренер сборной не должен работать в клубе. Впрочем, к этому выводу пришел еще до матча с Израилем, после которого и подал в отставку. Поскольку начал понимать: разрываясь на два фронта, добиться положительного результата на обоих очень тяжело. Больше того, при этом существует шанс не выполнить задачу ни там, ни здесь. Ведь неудача в клубе отражается на твоей деятельности в сборной, и наоборот. Словом, на твои плечи ложится непосильная психологическая ноша.

– И вы приняли решение в пользу клуба?

– Да. И, как видите, не зря. Хотя, как известно, нет правил без исключений. Помните, как Лобановский переезжал вместе с десятью игроками киевского «Динамо» из Конча-Заспе в Новогорск? При таком варианте совмещение возможно. При всех остальных – нет.

– В августе 2003-го вы приняли действительно верное решение. Но это выяснилось позже. А в тот момент могли просто психологически сломаться, и вам уже трудно было бы повести за собой клубную команду.

– К тому времени я прошел уже через многие испытания и отчетливо понимал: все гладко в жизни не бывает. Да и за саму жизнь человеку приходится бороться не только тогда, когда он находится на больничной койке в критическом состоянии. Борьбу эту ведешь ежедневно, ежечасно, ежеминутно. А заключается она в том, чтобы отстаивать свои позиции и свою линию. Конечно, при первой же серьезной неудаче или при проявлении несправедливости по отношению к тебе можно махнуть на все рукой. Но тогда и все твои мечты моментально рушатся. А это самое страшное.

– Так кто же сильнее – человек или обстоятельства?

– В идеале человек должен быть сильнее любых обстоятельств. Или как минимум стремиться к этому.

– Восемь лет назад в Валенсии я спросил у Хорхе Вальдано: «Благодаря чему сборная Аргентины выиграла чемпионат мира 1986 года?» «Дело в том, что у нас в команде было 20 нормальных людей и один ненормальный. Он и выиграл нам чемпионат» – услышал я в ответ. Понятно, что Вальдано имел в виду своего друга Марадону с его непредсказуемыми действиями не только на поле, но и за его пределами.

– Марадона – личность. В политике, истории, бизнесе, спорте все определяют исключительно личности. Да, у них сложнейший, а порой и невыносимый характер. Но без этих уникумов жизнь была бы серой. Она вообще остановилась бы в своем развитии.

– Но как находить тренеру общий язык с такими неординарными людьми?

– Надо не только беседовать с ними, но и прислушиваться к ним. Однако грести мы должны в одном направлении, которое определяет все-таки тренер. Но прежде или постепенно необходимо обратить игроков в свою веру. Только при этом условии можно выиграть, к примеру, Кубок УЕФА.

– Представляю, как вы радовались после победы в Лиссабоне. А был ли матч на пути к финалу, который вас особенно огорчил?

– Признаться, очень расстроился в Осере, где ЦСКА уступил – 0:2. И, стоя рядом с Гинером и Абрамовичем, не мог скрыть своего огорчения. И тогда Роман Аркадьевич за считанные секунды сумел изменить мое настроение. «Да, есть президент, тренер, игроки. Но самая главная фигура – это Клуб», – сказал он. «А наш-то, армейский, пробился в полуфинал», – подумал я про себя и тут же заметно повеселел. Что ж, имидж клубу создают многие. Но для каждого из нас его интересы должны быть превыше всего.

– Как мне кажется, это понимает не только Абрамович, но и вы с Гинером.

– Естественно. Что касается Евгения Ленноровича, то я убеждаюсь в этом всякий раз, когда на следующий день после матча мы в течение двух часов обсуждаем прошедшую игру, а также ближайшие планы команды. И хотя президент не слишком охотно высказывается об игре и игроках, мне интересна его точка зрения. Ибо после обмена мнениями двух в одинаковой степени переживающих за дело людей каждый из нас неизменно извлекает для себя определенную пользу.

– Вы с самого начала нашли понимание и поддержку президента?

– Да. И когда я по его приглашению пришел в ЦСКА, то он нисколько не удивился, что новый тренер собирается более чем наполовину обновлять команду. Помнится, я назвал ему фамилии 12 игроков, с которыми придется расстаться. «Расставайтесь и заполняйте вакансии теми, кем считаете нужным», – сказал мне тогда Гинер, выдав таким образом карт-бланш. Мы наметили стратегическую линию и строго ее придерживались. Думали о сегодняшнем дне команды, а в уме держали завтрашний. Устанавливая планку на той высоте, которая со стороны казалась завышенной. И чтобы ее покорить, вынуждены были во второй раз внести в ряды команды ощутимые перемены – вновь отказаться от услуг большой группы игроков, заменив их более классными. И снова президент, будучи уверенным в правильности выбранного пути, проявил максимальную выдержку. И при этом как истинный профессионал своего дела с самого начала создал для тренерского штаба и игроков такие условия, чтобы мы могли заниматься футболом и только футболом. От нас же требовалось лишь давать результат. А он уже зависит от искусства тренера и игроков.

– Кто ваш самый большой критик?

– Я сам себе судья и адвокат. Впрочем, адвокат я, прямо скажем, неважный.

– Тот же Вальдано, возвращая Ромарио в «Валенсию», был уверен в том, что от него с понедельника до субботы будет болеть голова у всех работников клуба – от дворника до президента. Зато в воскресенье, в день матча, опять-таки все, и в первую очередь тренер, могут спокойно отдыхать. И этот отдых им обеспечит не кто иной, как Ромарио.

– Да, и со звездами надо находить компромисс, даже если они относятся к разряду конфликтных людей. Это часть тренерской деятельности. Ну, а без конфликтов ни в семье, ни в команде не бывает. Надо только уметь своевременно их гасить.

– Вы можете сделать замечание игроку по поводу его прически или серьги в ушах?

– Только в том случае, если этим игроком является мой сын. Да, наша команда живет по определенным правилам, которые надо неукоснительно соблюдать. Ну, а свободное время каждый проводит на свое усмотрение. И одевается тоже. И носит прическу, какая ему нравится. Это их личное дело, и тренер тут ни при чем. Кстати, в советские времена вопрос о том, как должен выглядеть наш футболист, решали в ЦК. Но эти времена остались позади.

– На смену им пришли нынешние, когда команду можно усилить футболистами пяти континентов. С другой стороны, многие ваши коллеги сетуют, что с ними появляются дополнительные проблемы.

– И это надо воспринимать как должное. Ведь к нам приезжают люди с иным менталитетом, различным вероисповеданием и образом жизни. Я от них требую только одного: уважения к стране, в которой они теперь обитают, уважения к партнерам, с которыми играют. А также хочу, чтобы они жили интересами клуба, чьи цвета защищают и где обеспечивают себя и свои семьи. Насильно мил не будешь, и я не заставляю легионеров любить Россию. Но ни один иностранец не должен приезжать со своим уставом в чужой монастырь. Кстати, все игроки ЦСКА знают мое мнение на этот счет.

– А знают ли легионеры, откуда родом их тренер?

– Я им об этом не говорю. Но когда бываем во Владикавказе, по-моему, догадываются без слов.

– ЦСКА единственный российский клуб, который не отказался от предсезонных сборов в Израиле. Почему?

– Да, мы ежегодно выезжаем в Израиль, поскольку там великолепные условия для подготовки. По крайней мере лучшие из всех тех, с которыми мне когда-либо приходилось сталкиваться.

– А есть ли какая-то связь между посещением святых мест в Иерусалиме и последними достижениями ЦСКА?

– Есть, и самая прямая. Верующие люди непременно хотя бы раз в год должны побывать в Иерусалиме и его окрестностях. К слову, без веры – не будет жизни на Земле.

– А верите ли вы в любовь с первого взгляда?

– Как в нее не поверить, если в 21 год я впервые случайно в Орджоникидзе увидел Бэлу и тут же решил: это моя будущая супруга. И вот уже 30-й год мы вместе.

– Но чтобы так произошло около 30 лет назад, одного вашего решения было недостаточно – нужно было добиться еще и согласия девушки.

– И я добивался. В течение года. И как сейчас помню, в декабре в очередной раз провожал ее домой и сказал: «Через неделю мы должны сыграть свадьбу». Она дала согласие. На тот момент я уже год отыграл в «Локомотиве» и был в состоянии содержать семью.

– Свадьба была в Орджоникидзе, и на ней наверняка собралось так же много гостей, как и в Москве в ресторане «Союз», где вы отмечали свой сотый гол?

– В Москве было человек сто, а на свадьбе еще больше.

– На самом деле друзей много не бывает?

– У меня немало друзей, и я дорожу и оберегаю нашу дружбу. Поступаю так, чтобы люди во мне не разочаровались. Прощаю ошибки, но никогда не прощу предательства.

– А вы в ком-то разочаровывались?

– Случалось. В такие дни, хотя их было мало, на душе становилось скверно.

– Политикой интересуетесь?

– И политикой, и экономикой. Прежде всего России.

– В таком случае вам, наверное, вдвойне было интересно встретиться с президентом в Кремле?

– Да, общение с Владимиром Владимировичем – и как с президентом, и как с болельщиком – произвело на меня сильное впечатление. Что там скрывать: очень приятно было беседовать с лидером государства, который искренне переживал за нашу команду во время финала в Лиссабоне.

– Вы когда-нибудь плакали от счастья?

– От счастья нет, с горя плакал. Когда в феврале 83-го потерял отца. Рыдал и не хотел верить, что никогда больше не услышу его голос.

– Не мешает ли вам природный темперамент по ходу матча анализировать игру и принимать верные решения?

– Без эмоций жизнь мертва. И игра тоже. Но эмоциональность тренера должна быть им же самим контролируемой. Тогда она становится рациональной. С одной стороны, у тебя острое восприятие всего, что происходит на поле, с другой, когда, к примеру, ты идешь в перерыве в раздевалку, то на смену эмоциям приходит хладнокровие, позволяющее в течение нескольких минут разобрать игру и внести в нее необходимые коррективы. Ну, а на установке стараюсь передать свой эмоциональный заряд футболистам.

– Березуцкие мне говорили, что после вашей установки выходишь на поле, как на последний бой. От них же я узнал, что 22 мая, в день матча со «Спартаком», вы с утра неожиданно сделали тренировку.

– Видите ли, 18-го мы играли в Лиссабоне. И я понимал, что на следующий день футболисты наверняка праздновали победу в кругу близких. Потом наступил черед официальных приемов. Словом, мягко говоря, целенаправленной подготовки к матчу со «Спартаком» не получилось. И вот после нескольких дней отдыха я решил в день матча провести часовую тренировку – с 11.15 до 12.15.

– Не опасались, что у футболистов на игру попросту не хватит сил?

– Нет. Мне надо было встряхнуть их, и потому тренировка носила более эмоциональный характер, чем обычно. Ну, а о том, что сил у нас на игру хватило, свидетельствует счет – 3:1.

– Йохан Кройф в июне 82-го на своей вилле в 50 км от Барселоны давал мне интервью, в котором высказал весьма оригинальное мнение. Дескать, тренер не всегда со скамейки может своевременно заметить изменения в характере игры. В этом случае ему на выручку приходит лидер команды, который сам вправе поменять даже тактическую расстановку.

– Во-первых, игроку некогда этим заниматься. А во-вторых, со скамейки виднее. Уверен, что Кройф-тренер со мной бы согласился.

– Где и когда вам удается послушать музыку?

– В машине иногда слушаю радио «Ретро».

– Выходит, дороги вам старые добрые времена, когда еще играли сами. А раз так, значит, не забываете и о своих тренерах. А правда ли, что Волчок дважды возвращал вас в «Локомотив» из Орджоникидзе, когда вы тайком покидали Москву?

– Нет, не два, а четыре раза Игорь Семенович приезжал за мной.

– Неужели Москва так не понравилась?

– Понравилась. Просто не мог без родителей, без родственников, без друзей. Но сегодня я очень благодарен Волчку, что он все-таки добился своего, и я в итоге остался в «Локомотиве». Я был молодой, куда более эмоциональный, чем сейчас. И только благодаря советам такого тонкого педагога, как Волчок, делал правильные шаги. Ну, а окончательно как игрок сформировался в «Динамо» у Александра Александровича Севидова. В 79-м он собрал потрясающую команду, но мимолетная встреча Севидова в Америке с другом, эмигрировавшим за океан, стоила ему должности. Не произойди этого, уверяю вас, мы бы на протяжении лет десяти составляли бы конкуренцию и киевскому «Динамо», и «Спартаку».

– Кстати, Бесков звал вас в «Спартак»?

– Да, но чуть раньше я обещал Севидову перейти в «Динамо». Правда, в тот момент мне и в кошмарном сне не могло присниться, что за восемь с половиной лет в команде тренер будет меняться девять раз. Между прочим, будучи игроком, я даже не задумывался о тренерской карьере. Но однажды весной 85-го, после полуфинального матча на Кубок кубков с «Рапидом» в Вене, именно Севидов настоятельно рекомендовал мне в дальнейшем выбрать эту профессию. И в тот вечер решил последовать его совету.

– Что ж, уроки Волчка, Севидова, а также Бескова и Лобановского, с которыми тоже пересекалась ваша судьба, не прошли для вас даром…

– Да, в 1995 году «Алания», которую я тренировал, стала чемпионом России. А какой в тот период был подъем осетинского футбола – передать словами невозможно. На традиционные турниры «Кубок президента» к нам приезжали ведущие клубы Европы и Южной Америки. Да и сам президент Северной Осетии Ахсарбек Хаджимурзаевич Галазов (одновременно он был и президентом клуба. – Прим. Л. Т.) очень много сделал для развития футбола в своем регионе. Не сомневаюсь, что и нынешний глава республики Таймураз Дзамбекович Мамсуров не останется равнодушным к судьбе «Алании» и вместе с президентом клуба Сергеем Такоевым поможет команде снова вернуться в число лидеров российского футбола.

– Около десяти лет спустя после победы «Алании» в чемпионате вы выиграли с ЦСКА Кубок УЕФА, во что многие, будем откровенны, не слишком-то верили.

– Вы знаете, когда прежде смотрел по телевизору, как поднимаются на пьедестал победители Лиги чемпионов или Кубка УЕФА, ловил себя на мысли: неужели мне и моей команде не суждено пережить такие минуты? Теперь вы можете себе представить, какие чувства я испытывал в те мгновения, когда 18 мая в небе над Лиссабоном вспыхнули разноцветные огни салюта в честь первой победы российского клуба в Кубке УЕФА! Ради таких мгновений и стоит жить.

– Очевидцы утверждают, что Кубок УЕФА еще лучше смотрится рядом с Суперкубком Европы.

– Я тоже так думаю. Но пока могу обещать лишь одно: каждый из наших игроков, кто выйдет 26 августа на поле стадиона «Луи II», будет стремиться реализовать свой потенциал на все сто процентов. Остальное, как говорится, в руках Божьих.

– С тех пор как Гинер пригласил вас на должность главного тренера ЦСКА, армейский клуб за сравнительно короткий срок выиграл чемпионат страны, дважды становился его серебряным призером, дважды побеждал в розыгрыше Кубка России, а три месяца назад завоевал Кубок УЕФА. Что вам еще надо для полного счастья?

– Какими бы ни были успехи любого человека в работе, во многом его настроение определяет благополучие семьи. У меня прекрасная жена. 25-летний сын Владимир – ведущий специалист административной коллегии федерального арбитражного суда Московского округа. Аслан, который на год моложе, занимается бизнесом, а 11-летняя Виктория учится в школе. Что еще нужно для полного счастья? Разве что понянчить внуков и выиграть Лигу чемпионов.

…В шахматы, которые порой сравнивают с футболом, нельзя одновременно играть белыми и черными. Эту истину, имеющую прямое отношение к линии поведения каждого из нас, похоже, хорошо усвоил Валерий Газзаев. И все свои сознательные годы «играет одним цветом», до конца отстаивая собственные принципы и свою позицию. Может, именно поэтому лишь ему одному на всем огромном постсоветском пространстве удалось привести свою команду к триумфу в престижном европейском турнире? Но, как видите, он не собирается останавливаться на достигнутом. А мужчина, воспитанный по законам гор, слов на ветер не бросает.